© Юлия Глек, перевод и примечания, 2010.

Томас Хьюз

Thomas Hughes

ТОМ БРАУН В ОКСФОРДЕ

TOM BROWN AT OXFORD

Продолжение романа "Школьные годы Тома Брауна"

Перевод и примечания Юлии Глек

оригинал на Project Gutenberg http://www.gutenberg.org/etext/26851

Глава 48

Начало конца

Главная

После инглборнских торжеств Том и Ист возвратились в Лондон. Капитан полностью сосредоточился на отъезде в свои владения в южной части Тихого океана и, по мере того как восстанавливались его силы, энергично принялся за приготовления к отплытию и разъезжал в кэбах, покупая сельскохозяйственный инвентарь то по наитию, то под руководством Гарри Уинбурна. Он также закупил некоторое количество книг для своей библиотеки и большое количество шорных изделий. Короче говоря, вокруг него стали плодиться и размножаться пакеты и свёртки всех видов и сортов. Затем настал черёд выбора судна, переговоров с его капитаном относительно сроков, представлений людям, которые приехали из этой колонии или же предположительно что-то знали о ней, и совещаний с ними. В общем, у Иста на руках была куча дел, и чем больше он был занят, тем лучше себя чувствовал и тем жизнерадостней становился.

Том, напротив, находился в более подавленном состоянии духа, чем обычно. Его полуоформившиеся надежды на то, что после свадьбы Пэтти ему тоже улыбнётся удача, начинали таять, а контраст между положением его друга, у которого теперь была чёткая цель в жизни, и его собственной неопределённостью навевал на него меланхолию вопреки всем его усилиям. Теперь, когда он покончил с Оксфордом, отец предложил ему съездить за границу, мотивируя это тем, что ему необходимо сменить обстановку и развеяться, прежде чем впрячься в лямку своей профессии, а также тем, что, по всей вероятности, такая возможность больше никогда ему не представится. Но он никак не мог решиться принять это предложение. Его неудержимо влекло к Лондону, и, хотя у него было мало надежды на то, что случится нечто, способное повысить его шансы, он не мог заставить себя оттуда уехать. Большую часть своего времени, которое он проводил не с Истом, он слонялся по соседству с домом мистера Портера в Белгравии и в других местах, где можно было издали увидеть Мэри, но так, чтобы не встретиться с ней и не быть узнанным, - в своём нынешнем душевном состоянии он этого избегал.

Единственной попыткой сблизиться с предметом своего обожания, которую он себе позволил, было возобновление старой дружбы с Греем, который по-прежнему работал в своей трущобе в Вестминстере. Он сделался большим любимцем миссис Портер, которая всё время старалась залучить его к себе в дом, чтобы как следует накормить, и очень удивлялась, а порой даже почти сердилась из-за мизерных результатов, к которым приводили все её старания проявить гостеприимство. Грей был настолько поглощён своими собственными занятиями, что ему даже в голову не приходило удивляться тому, что он никогда не встречает Тома в доме его родственников. Он не знал и даже не подозревал об истинном положении вещей, так что Том мог совершенно свободно говорить с ним о семье своего дяди и подбирать крупицы сведений, известных Грею, не компрометируя себя и не чувствуя смущения.

Таким вот образом после своего возвращения из Инглборна два старых школьных товарища жили вместе в квартире в Темпле, очень кстати одолженной Тому одним из его друзей по колледжу (которого отвлекли от штудирования «Комментариев» Стивена и высоких устремлений к мешку с шерстью, предложив ему место на борту яхты, отправлявшейся в круиз в Норвегию).

* Темпль (Temple) — «юридический» район Лондона. Его название пошло от средневекового ордена рыцарей-храмовников (тамплиеров), поскольку в нём находится Temple Church – церковь XII века, служившая штаб-квартирой этого ордена в Англии. Сейчас, как и во времена Тома Брауна, в Темпле расположены два из четырёх лондонских иннов – юридических корпораций, Иннер-Темпль (The Inner Temple) и Миддл-Темпль (The Middle Temple), а кроме того, многочисленные адвокатские конторы. Том Браун собирался стать юристом, поэтому выбор местожительства не случаен.

** «Комментарии» Стивена - Henry John Stephen, James Stephen. New Commentaries on the Laws of England: (partly Founded on Blackstone). (Генри Джон Стивен, Джеймс Стивен. Новые комментарии к английскому законодательству: (частично основанные на Блэкстоне).

*** мешок с шерстью (woolsack) - большая, набитая шерстью и покрытая красной тканью подушка, которая с XIV столетия по 2006 год была традиционным сиденьем лорда-канцлера в Палате лордов, а также символом этого поста. Значение торговли шерстью в средние века было настолько велико, что шерсть считалась символом процветания Англии. С 2006 г. на мешке с шерстью сидит лорд-спикер Палаты лордов.

Предисловие переводчика

Том Браун в Оксфорде

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Лодочный клуб колледжа Св. Амвросия, его руководство и бюджет

Глава 5

Служитель Харди

Глава 6

Как Драйсдейл и Блейк отправились на рыбалку

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Мускулистое христианство

Глава 12

Взгляды капитана

Глава 13

Первое столкновение

Глава 14

Замена в команде и что из этого вышло

Глава 15

Буря собирается и разражается

Глава 16

Буря бушует

Глава 17

На новом месте

Глава 18

Деревня Инглборн

Глава 19

Предвестие лучшей погоды

Глава 20

Примирение

Глава 21

Колледж Св. Амвросия принимает у себя капитана Харди

Глава 22

Отъезды ожидавшиеся и неожиданные

Глава 23

Инглборнский констебль

Глава 24

Экзамены "скулз"

Глава 25

День Поминовения

Глава 26

Прогулка на лугу Крайст Чёрч

Глава 27

Нотация, прочитанная львице

Глава 28

Окончание первого курса

Глава 29

Переписка на каникулах

Глава 30

Праздник в Бартон-Мэнор

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Mηδέν ΰγαν

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Ночной караул и что из этого вышло

Глава 40

Погоня

Глава 41

Суждения и затруднения лейтенанта

Глава 42

Третий курс

Глава 43

Послеобеденные посетители

Глава 44

И снова письма

Глава 45

Магистерский триместр

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Оксфорд, план города, 1850 г.

Мы снова присоединяемся к нашему герою прекрасным июльским утром. Читатели, наверное, подумают, что, какие бы беды с ним ни приключались, он, во всяком случае, всегда одарён прекрасной погодой; но если прекрасной погоды не будет даже в романах, то где же ещё, скажите на милость, нам её взять? Итак, было прекрасное июльское утро, и на улице уже становилось жарко, когда он отправился в западную часть Лондона. Грей, так и не оставивший надежды склонить Тома к своим взглядам, пока тот жил в Лондоне, не упускал ни единой возможности и неоднократно привлекал его в качестве помощника к своей работе. Он обнаружил, что Том особенно полезен при обучении начаткам крикета старших мальчиков, которых он старался немного организовать и цивилизовать в «Молодёжном клубе» вечером по субботам. Но на то утро, о котором идёт речь, была намечена совсем другая работа.

Одна леди, жившая в восьми или девяти милях к северо-востоку от Лондона и с большим интересом относившаяся к работе Грея, пригласила его привезти детей из его вечерней школы на денёк к ней в имение, и это счастливое событие должно было произойти как раз сегодня. Это было до наступления эры дешёвых экскурсий по железной дороге, поэтому нужны были фургоны для всей компании, и Грею удалось найти филантропически настроенного перевозчика мебели в Паддингтоне, который был согласен доставить их туда за разумную цену. Когда Том прибыл на место, два фургона с тентами и занавесками по последней моде, с лошадями в красивой сбруе и в наушниках с кисточками уже стояли среди толпы возбуждённых ребятишек и почти таких же возбуждённых матерей. Грей как раз строил свои войска и пытался перед отъездом привести маленьких ирландцев, которые составляли почти половину его оборванной маленькой паствы, в какое-то подобие порядка. Постепенно это удалось, и Тому было поручено командование задним фургоном, а сам Грей должен был ехать в переднем. Детей разделили на две части и предупредили, чтобы они не высовывались, а то можно выпасть, – излишняя предосторожность, если учесть, что большинство из них, хотя и не привыкло к поездкам на законных основаниях, зато очень даже привыкло балансировать позади любого транспортного средства, если там торчал хотя бы гвоздь, на котором можно было примоститься так, чтобы не видел возница. Тут все ринулись к фургонам. Грей и Том заняли места у дверей на манер кондукторов, и процессия, громыхая, покатила прочь, среди полного восторга и громкого крика дискантовыми голосами.

Вскоре Том обнаружил, что поддержание порядка среди его паствы требует немалых усилий. Ирландский элемент находился в состоянии дикого возбуждения, и ему пришлось пересадить их поближе к себе, оставив передний конец фургона более спокойным английским ребятишкам. Его очень поразил контраст всей этой компании с инглборнскими школьниками, которых он недавно видел при сходных обстоятельствах. Тех трудно было расшевелить и вдохнуть в них жизнь, а здесь ему только и приходилось, что подавлять излишнюю живость. Так или иначе, фургоны следовали своей дорогой и благополучно доехали до предместий, так что тут и там начали мелькать то живая изгородь, то что-то похожее на деревья, то зелёные поля вдалеке.

Удерживать мальчиков в фургоне становилось всё труднее и труднее, а когда они стали подниматься на холм, и лошади пошли шагом, он уступил их мольбам, открыл дверь и выпустил их наружу, настояв, однако, чтобы девочки остались сидеть на своих местах. Они рассыпались по сторонам дороги, взбирались на насыпи, гоняли свиней и домашнюю птицу до самых дверей их владельцев, рвали самые обыкновенные придорожные сорняки и бежали к нему их показывать и спрашивать, как они называются, как будто это были редкие сокровища. Его поразило полное незнание детьми самых простых вещей. В особенности один маленький мальчик подходил к нему несколько раз и серьёзно спрашивал:

- Скажите, пожалуйста, сэр, это уже деревня?

И когда, наконец, Том признал, что это она и есть, он тут же спросил в ответ:

- Скажите, пожалуйста, а где же тогда орехи?

Одежда большинства ирландских мальчиков стала распадаться на части самым пугающим образом. Грей настоял на том, что ради такого случая они должны выглядеть опрятно, но опрятность эта была поверхностная. Наскоро сделанные стежки расползлись, и они носились вокруг с развевающимися лохмотьями; полосы того, что когда-то было брюками, путались у них в ногах, головы были непокрыты, ноги босы, потому что башмаки, которые их матери взяли ради такого торжественного случая взаймы, они оставили под сиденьями в фургоне. Поэтому, когда процессия достигла нарядных ворот имения, и его подопечные вышли из фургона и повалились на красиво подстриженный дёрн, окаймлявший подъездную аллею, Том испытал примерно те же чувства, что и Фальстаф, когда ему пришлось вести по улицам Ковентри свой оборванный полк*.

* Фальстаф, персонаж пьесы У. Шекспира «Генрих IV», навербовал себе в войско оборванцев, а всех, кто мог платить, отпустил за взятки. Однако пройти с этим сбродом через город Ковентри ему было стыдно.

Его замешательство скоро прошло, и день, проведённый там, доставил ему большое удовольствие, как и обратная дорога; но, когда они стали подъезжать к городу, его снова стало одолевать чувство неловкости и смущения. Ему хотелось, чтобы их путешествие в Вестминстер уже закончилось, и он надеялся, что у возницы хватит здравого смысла проехать через наименее людные части города.

Поэтому он пришёл в сильное замешательство, когда фургоны внезапно остановились напротив одного из входов в Гайд-парк на Бэйсуотер-роуд. «Что там ещё затеял Грей?» - подумал он, когда увидел, как тот вылезает из фургона, а за ним и все дети. Тогда он вылез сам и пошёл к нему за разъяснениями.

- Я сказал вознице, что не нужно везти нас до самого Вестминстера. Ему тут недалеко до дома, а его лошади сильно устали за день, так что мы здесь выйдем и пойдём пешком.

- Как, через парк? – спросил Том.

- Да, детям это, знаете ли, будет приятно.

- Но ведь они устали, - стоял на своём Том. - Бросьте, с какой стати вам его отпускать, он должен доставить нас обратно.

- Боюсь, что я уже пообещал ему, - ответил Грей, - к тому же, все дети считают, что это будет здорово. Вы же все хотите прогуляться по парку, правда? – спросил он, поворачиваясь к ним, и общий утвердительный хор был ему ответом. Так что Тому оставалось только пожать плечами и выгрузить свой фургон, питая не слишком добрые чувства к Грею за то, что он решил закончить эту экскурсию подобным образом.

Пожалуй, они преодолели уже треть расстояния между Бэйсуотер-роуд и Серпентайном*, когда к нему обратился тонкий тихий голосок.

* Серпентайн (the Serpentine) – озеро в Гайд-парке.

Серпетайн. Гравюра, изданная в 1892 г. компанией «Т.Нельсон и сыновья» (T. Nelson and Sons).

Иллюстрация с сайта Richard Nicholson of Chester http://www.oldprints.co.uk/prints/london/92708.htm

- Пожалуйста, понесите меня немножко. Я так устала, - сказал этот голос. Он с трепетом обернулся и увидел болезненную, маленькую для своего возраста девочку лет десяти или около того, с большими, умоляющими серыми глазами, очень убого одетую и слегка прихрамывающую. Он уже несколько раз обращал на неё внимание в течение дня, не из-за красоты или грации, которых бедное дитя не имело, а из-за бесхитростной доверчивости и непосредственности. После обеда, когда все они расселись на траве в тени большого вяза и слушали Грея, читавшего рассказ, а Том сидел немного поодаль, прислонившись спиной к стволу, она подошла к нему и спокойно села рядом, опираясь на его колено. Потом он видел, как она подошла и взяла за руку леди, которая пригласила их к себе в имение, и пошла рядом, разговаривая с ней без тени смущения. Вскоре после этого она села на качели, втиснувшись рядом с нарядно одетой дочкой хозяйки, которая, посмотрев с минуту на свою бедную сестрёнку большими округлившимися глазами, спрыгнула на землю и побежала к матери, видимо, по-детски недоумевая, а не дурно ли то, что этот ребёнок носит такую старую и грязную одежду.

Том посмеивался про себя, глядя, как эта Золушка удобно устаивается на качелях на месте вытесненной принцессы, проникся к ней симпатией и стал размышлять о том, как же её воспитывали, что она совершенно не осознаёт различий, налагаемых общественным положением и одеждой. «Кажется, она действительно относится к себе подобным так, как будто бы изучала «Sartor Resartus»*, - подумал он. – Она опровергает всю философию одежды, хотя даже не подозревает о ней. Интересно, если бы представился случай, она села бы на колени к самой Королеве?»

* «Sartor Resartus» – «перекроенный портной» (лат.). Роман Томаса Карлайла (Thomas Carlyle, 1795 – 1881). Главный герой романа, Герр Тейфельсдрек, является автором книги «Одежда: происхождение и влияние». И герой, и его книга на самом деле вымышлены. В романе Карлайла создана ироническая характеристика «секты денди». Главный тезис романа – то, что богатство материальное не гарантирует богатства духовного, а достижения прогресса оборачиваются упадком морали и духа.

В тот момент он не подозревал, что ещё до конца дня она подвергнет его собственную философию одежды такому суровому испытанию. Весь день она была такой же весёлой и активной, как другие дети, но теперь, когда она повторила свою просьбу: «Вы не понесёте меня немножко? Я так устала!», он посмотрел на неё и увидел, что она еле волочит ноги.

Что было делать? Он и так уже остро ощущал неловкость оттого, что шёл через Гайд-парк в окружении оборванных детей, да ещё с такой потешной фигурой, как Грей, во главе процессии, потому что в своём длинном, порыжевшем чёрном сюртуке прямого покроя тот выглядел так, как будто бы только что вышел из Ноева ковчега. Тома это не так уж сильно и волновало, пока они шли по дёрну в малолюдных частях парка, где не было никого, кроме сторожей, нянь с детьми, лавочников и мастеровых, пришедших сюда прогуляться вечерком. Но теперь перед ними лежала аллея для прогулок в каретах и Гнилой Ряд, и через них нужно было пройти. В это время суток в парке как раз было больше всего народу. Пару раз он был на грани того, чтобы остановить Грея и процессию и предложить сесть и посидеть с полчасика, а дети пока пускай поиграют. К тому времени все начнут расходиться по домам к обеду. Но дети были уже не в состоянии играть, и он поборол это искушение и решил, что, когда они дойдут до самой оживлённой части парка, он будет делать вид, что он тут не при чём, как будто бы попал в эту компанию случайно и не имеет с ней ничего общего. Но если теперь, когда малютка обратилась к нему с этой просьбой, он возьмёт её на руки, то вся надежда на маскировку улетучится окончательно. А если не возьмёт, то сегодня вечером в Гайд-парке не будет большего подлеца и подхалима, чем просвещённый радикал и философ Томас Браун, ни среди молодых джентльменов, совершающих прогулку верхом в Гнилом Ряду, ни среди напудренных лакеев на запятках огромных шикарных карет, которые катились по аллее.

Гнилой Ряд (Rotten Row). Гравюра, изданная в 1892 г. компанией «Т.Нельсон и сыновья» (T. Nelson and Sons).

Иллюстрация с сайта Richard Nicholson of Chester http://www.oldprints.co.uk/prints/london/92705.htm

Гнилой Ряд (Rotten Row) и аллея для карет. Фотография Джеймса Валентайна (James Valentine), 1894 г.

Иллюстрация из Википедии http://en.wikipedia.org/wiki/Rotten_Row

Поэтому он пару раз посмотрел на девочку в нерешительности. И в третий раз она подняла на него свои большие глаза и сказала: «Ну пожалуйста, понесите меня немножко!», и усталое, жалостное выражение её личика решило дело. «Если бы это была Леди Мэри или Леди Бланш*, - подумал он, - я бы взял её на руки сразу же и даже гордился бы этим. Итак, вперёд!» И он поднял её на руки и с отчаянной решимостью пошёл дальше.

* т.е. если бы девочка принадлежала к титулованному дворянству.

Несмотря на всю свою философию, он почувствовал, что краснеет, и что уши у него горят, когда они подошли к аллее для карет. Она была переполнена. Минуту или две им пришлось стоять и дожидаться, пока можно будет перейти на другую сторону. Он сделал отчаянное усилие полностью абстрагироваться от окружающего видимого мира и прийти в состояние безмятежного созерцания. Но это ему не удалось, и он болезненно ощущал устремлённые на них безжизненно-пристальные взгляды хорошо одетых мужчин, которые стояли, облокотившись на ограду, и насмешливые взгляды изящных леди, сидевших в открытых экипажах и изучавших в лорнеты его, Грея и оборванное сборище вокруг них.

Наконец они перебрались на другую сторону, и он ненадолго вздохнул свободней, потому что теперь они двигались по сравнительно тихой дорожке, ведущей к Воротам Альберта*, и остановились попить у фонтанчика. Потом был Гнилой Ряд и ещё одна остановка среди праздношатающейся публики, а затем новое испытание - аллея для верховой езды, где его чуть не сбили с ног двое его знакомых по Оксфорду. Они закричали ему, чтобы он убирался с дороги, и он чувствовал, как горячая кровь вместе с негодованием пульсирует у него в жилах, когда, не обращая внимания на их окрик, шагал через аллею. Они проехали мимо, и одному пришлось немного свернуть, чтобы с ним разминуться. Узнали они его или нет? Он чувствовал странную смесь безразличия и желания задушить их голыми руками.

* Ворота Альберта (Albert Gate) – один из входов в Гайд-парк, созданный в 1844-46 гг. и названный в честь принца Альберта – супруга королевы Виктории.

Худшее теперь было позади; кроме того, он начал осваиваться с этой ситуацией, и к нему стал возвращаться здравый смысл. Так что через Ворота Альберта он прошёл со своей оборванной и безостановочно что-то лепетавшей маленькой подопечной на руках, в окружении других детей, и почти не думал о том, что его могут увидеть.

Они благополучно перебрались через Кенсингтон-роуд между омнибусами и каретами и оказались в Белгравии. Теперь, наконец, он полностью оправился от смущения и начал прислушиваться к тому, что рассказывала малютка, как вдруг на одном из перекрёстков его опять заставил вздрогнуть окрик каких-то всадников. По улице была разбросана солома, поэтому он не услышал, как они галопом выехали из-за угла, торопясь домой переодеваться к обеду, и едва не наехали его; им пришлось резко натянуть поводья лошадей.

Компания состояла из одной леди и двух джентльменов, молодого и пожилого, - первый из них был одет по последней моде и имел тот высокомерный вид, который Том ненавидел всей душой. Он-то и кричал, поэтому Том заметил его первым. Вся желчь в нём поднялась, когда он узнал в нём Сен-Клу. Лошадь леди оказалась прижатой к его лошади и начала пятиться. Тогда он взялся за уздечку её лошади так, как будто имел право её защищать. Ещё один взгляд – и Том увидел, что эта леди была Мэри, а пожилой джентльмен на крепкой лошади по другую сторону от неё – мистер Портер.

В следующее мгновение все они тоже его узнали. Он обвёл их пристальным взглядом, заметил, как резко она повернула свою лошадь, чтобы высвободить уздечку из руки Сен-Клу, его наглый взгляд и смущение мистера Портера, а затем, глядя прямо перед собой, пошёл дальше в каком-то сне замешательства и ни разу не оглянулся, пока они не скрылись из виду. Сон уступил место горьким и отчаянным мыслям, приводить которые здесь не стоит. Он опустил девочку на землю у здания школы, резко отвернулся от её матери, бедной вдовы в скудной, но хорошо сохранившейся чёрной одежде, которая ждала ребёнка и хотела поблагодарить его за заботу о нём; ответил отказом на настойчивое предложение Грея выпить чаю и направился на восток. Пока он шагал мимо Вестминстерского аббатства, поднимался по Уайтхоллу и спускался по Стрэнду, переходя через улицы и не обращая никакого внимания на повозки, людей и лошадей, мысли его делались всё горше и отчаянней. Взбешённым кучерам приходилось останавливать лошадей на полном скаку, чтобы на него не наехать, и не один крепкий прохожий с негодованием оглянулся на него после столкновения, которое, как он думал, произошло нарочно или, во всяком случае, с его стороны не было сделано ни малейшего усилия, чтобы этого избежать.

Вестминстерское аббатство, вид с северо-запада. Гравюра Мэлтона (Malton), 1793 г.

Иллюстрация с сайта Sanders of Oxford http://www.sandersofoxford.com/describe?id=7259

Когда он проходил под окнами Банкетного зала* и мимо того места на Чаринг Кросс**, где в былые времена стоял позорный столб, то проворчал про себя, какая жалость, что прошли времена, когда рубили головы и отрезали уши. Казалось, все жители густонаселённых кварталов по обе стороны Стрэнда столпились на этой улице, чтобы мешать ему и раздражать его. Чем дальше он продвигался на восток, тем гуще становилась толпа, тем шумнее, казалось, двигались фургоны, омнибусы и кэбы, а их количество всё росло. Даже для человека в самом христианском расположении духа толпа, которая ясным летним вечером устремляется на ревущий Стрэнд, как мухи на солнечное окно деревенской бакалейной лавочки, - не самое приятное зрелище. Для него же в тот момент оно было одновременно и угнетающим, и раздражающим, и он проталкивался через толпу по направлению к Темпль Бар*** в таком дурном расположении духа, какого у него давно уже не было.

* Банкетный зал (Banqueting Hall) – единственная сохранившаяся до нашего времени часть Уайтхолльского дворца (Palace of Whitehall), построенная по проекту знаменитого архитектора Иниго Джонса (Inigo Jones, 1573 – 1652) в стиле палладианства (раннего классицизма).

** Чаринг Кросс (Charing Cross) – перекрёсток улиц Стрэнд (the Strand), Уайтхолл (Whitehall) и Кокспур-стрит (Cockspur Street), географический центр Лондона. На иллюстрации ниже можно видеть позорный столб, по поводу отсутствия которого так сокрушался Том Браун, и конную статую короля Чарльза I. Чаринг Кросс был местом публичных казней, именно там в 1649 г. был обезглавлен король Чарльз I, а через двадцать лет на том же месте были казнены те, кто подписал ему смертный приговор.

*** Темпль Бар (Temple Bar) – граница между лондонским Сити и Вестминстером, где Флит-стрит (Fleet Street) становится Стрэндом (the Strand). До 1878 г. эта граница обозначалась каменной аркой (см. иллюстрацию ниже), спроектированной сэром Кристофером Реном (Sir Christopher Wren, 1632 – 1723). В 1878 г. арку решено было убрать с целью расширения дороги. Однако её не разрушили, а аккуратно разобрали. Впоследствии она была выкуплена богатым пивоваром сэром Генри Мьюксом (Sir Henry Meux, 1817-1883), который использовал её как ворота в своём загородном имении в Хертфордшире. В 1984 г. арку опять выкупили, снова разобрали и установили в лондонском Сити в качестве входа на Патерностер-сквер (Paternoster Square). Её открытие для публики состоялось в 2004 г.

Банкетный зал. Гравюра У. Уоллиса (W. Wallis) с рисунка Т.Х. Шеперда (T. H. Shepherd), 1829 г. Иллюстрация с сайта Le voyage en papier - Marc Dechow. Antique prints, maps and rare books, http://www.antique-prints.de/

Позорный столб на Чаринг Кросс. Рисунок Огастеса Пьюджина (Augustus Pugin) и Томаса Роуландсона (Thomas Rowlandson) из книги Рудольфа Аккермана (Rudolph Ackermann) «Микрокосм Лондона» (Microcosm of London), 1808-11 г.

Иллюстрация из Википедии http://en.wikipedia.org/wiki/Charing_Cross

Когда он вышел из самой узкой части Стрэнда на пространство вокруг церкви Сент-Клемент Дэйнз*, шум улицы на мгновение затих, и его поразил звон колоколов. Он замедлил шаг, чтобы послушать, но тут как раз мимо прогрохотал огромный фургон, так что затряслись дома по обе стороны улицы, и в его грохоте потонули все остальные звуки; а потом он вдруг оказался в гуще толпы, которая кричала и жестикулировала вокруг полисмена, ведущего в участок какую-то женщину. Он протиснулся через толпу, и опять наступило затишье, и до него снова донёсся медленный, нежный, спокойный звон колоколов. Пока он шёл к Темпль Бар, эти звуки доносились до него снова и снова, стоило лишь шуму чуть-чуть стихнуть, и мелодия старого гимна струилась на него из воздуха, как бальзам. Если душе того благотворителя, на пожертвования которого в старые времена колокола церкви Сент-Клемент Дэйнз приспособили вызванивать эту мелодию по много раз в день, позволено в это время парить вокруг шпиля и смотреть, как действует это благодеяние на потомство, то в тот вечер он мог быть доволен. Том прошёл под аркой и свернул к Темплю совершенно другим человеком - смягчившимся и в здравом рассудке.

* церковь Сент-Клемент Дэйнз (St. Clement Danes' church) – нынешнее здание церкви (см. иллюстрацию ниже) было построено в 1682 г. по проекту знаменитого архитектора сэра Кристофера Рена (Sir Christopher Wren, 1632 – 1723). В мае 1941 г. церковь полностью выгорела изнутри во время немецкой бомбёжки, но была восстановлена. В настоящее время является главной церковью британских ВВС.

Церковь Сент-Клемент Дэйнз на Стрэнде. Гравюра из книги The History of London («История Лондона») Бенджамина Коула (Benjamin Cole). Около 1760 г.

Иллюстрация с сайта Antique Maps Online.co.uk

http://www.antique-maps-online.co.uk/church-strand-london.htm

Темпль Бар. Из газеты Illustrated London News, 1870 г.

Иллюстрация из Википедии http://en.wikipedia.org/wiki/Temple_Bar,_London

«Всегда где-нибудь да есть голос, который говорит тебе правильные вещи, нужно только прислушаться», - подумал он. Несколько раз он прошёлся туда-сюда по двору, чтобы в голове прояснилось, а затем обнаружил Гарри Иста, который ублажал себя своей обычной черутой, полулёжа на диване с видом на реку и сады.

- А, вот и ты, - сказал он, подвигаясь, чтобы дать ему место. - Ну, как всё прошло?

- Неплохо. А ты где был?

- В Сити и в доках. Облазил всё наше судно. Настоящий клипер*, просто красавица.

* клипер – быстроходное парусное судно с развитым парусным вооружением и острыми, «режущими воду» (англ. clip) обводами корпуса.

- Когда отплываете?

- Пока точно не знаю. Думаю, недели через две. – С минуту Ист попыхивал своей сигарой, а потом, поскольку Том ничего больше не сказал, продолжил: - Теперь, когда до отъезда недалеко, я уже не так ему радуюсь. У нас в «Рэге»* с каждым днём появляется всё больше моих товарищей по Индии. И жить с тобой здесь тоже очень приятно. Может быть, тебе это покажется странным, но я совершенно не горю желанием от тебя отделаться.

* «Рэг» (the Rag) – офицерский клуб в Лондоне на Сент-Джеймс-стрит (St. James Street). Официальное название клуба - The Army and Navy Club («Армейский и флотский клуб»). Был основан в 1837 г. и существует по сей день.

- Спасибо, только не думаю, что тебе это удастся.

- Что ты имеешь в виду?

- Я имею в виду, что поеду с тобой, если родители позволят, и если ты согласен меня взять.

- Фью! Что-нибудь случилось?

- Да.

- Ты виделся с ней?

- Да.

- Ладно, продолжай, не томи. Значит, я всё же буду ей представлен и перед отплытием побываю на хорошем мальчишнике.

Том смотрел в окно. Ему было непросто подобрать слова.

- Нет. Всё кончено.

- Ты шутишь? – сказал Ист, принимая сидячее положение рядом с Томом. – Откуда ты знаешь? Ты уверен? Что она сказала?

- Ничего. Я не говорил с ней, но всё кончено. Она каталась верхом со своим отцом и типом, с которым она помолвлена. Я слышал об этом дюжину раз, но не верил.

- Как, и всё? Каталась со своим отцом и с кем-то ещё? Но ведь в этом ничего такого нет.

- Нет, есть. Ты бы видел, как он смотрел. И все они меня узнали, но никто даже не кивнул.

- Ну, в этом тоже нет ничего особенного. Это могла быть случайность, а может быть, тебе показалось.

- Нет, не такой я дурак. Впрочем, я не имею права жаловаться и не буду. Я бы мог ещё это перенести, если бы он не был таким хладнокровным мерзавцем.

- Кто, тот тип, с которым она каталась?

- Да. Сердце у него меньше булавочной головки, а её он ей разобьёт. А ещё он скаредная скотина. Она не знает, что он собой представляет, хотя он ухаживает за ней уже больше года. Наверное, они её принудили. Скверное дело, - сказал он, роняя голову на руки, а Ист, сидевший рядом, слышал его прерывистое дыхание и от души сочувствовал, но не знал, что сказать.

- Не стоит она того, Том, - сказал он наконец, - если согласна выйти за такого. Поверь мне, она не то, чем тебе казалась.

Том не ответил, поэтому через некоторое время капитан, решив, что взял верный тон, продолжил:

- Веселей, дружище! На ней свет клином не сошёлся. Помнишь эту песенку, чья она? Кажется, Ловеласа*:

* Ловелас (Lovelace) – герой романа в письмах Сэмюэла Ричардсона (Samuel Richardson, 1689 – 1761) «Кларисса», коварный соблазнитель. Хотя эту фамилию следовало бы переводить как «Лавлэйс», она прочно вошла в русский язык именно как «Ловелас». У А. С. Пушкина в пьесе «Каменный гость» и в романе в стихах «Евгений Онегин» это слово встречается в написании «Ловлас».

Коль ей не быть уже моей,

Какая разница, кто с ней?

Том вскинулся чуть ли не с яростью, но тут же овладел собой и опять уронил голову на руки.

- Не надо говорить о ней, Гарри, ты её не знаешь, - сказал он.

- И не желаю знать, Том, если она тебя бросит. Я лучше на часок оставлю тебя одного. Когда тебе станет полегче, приходи ко мне в «Рэг».

Ист отправился в свой клуб, спрашивая себя, что он может сделать для своего друга – может быть, если вызвать того типа на дуэль, это поможет?

Том, оставшись один, сначала совсем расклеился. Но постепенно стал приходить в себя, сел и написал длинное письмо отцу, в котором признался во всём и попросил разрешения уехать с Истом.