© Юлия Глек, перевод и примечания, 2010.

Томас Хьюз

Thomas Hughes

ТОМ БРАУН В ОКСФОРДЕ

TOM BROWN AT OXFORD

Продолжение романа "Школьные годы Тома Брауна"

Перевод и примечания Юлии Глек

оригинал на Project Gutenberg http://www.gutenberg.org/etext/26851

Глава 38

Мэри в Мэйфере

Главная

Предисловие переводчика

Том Браун в Оксфорде

Введение

Глава 1

Колледж Св. Амвросия

Глава 2

На реке

Глава 3

Завтрак у Драйсдейла

Глава 4

Лодочный клуб колледжа Св. Амвросия, его руководство и бюджет

Глава 5

Служитель Харди

Глава 6

Как Драйсдейл и Блейк отправились на рыбалку

Глава 7

Взрыв

Глава 8

История Харди

Глава 9

Искушение Брауна

Глава 10

Летний триместр

Глава 11

Мускулистое христианство

Глава 12

Взгляды капитана

Глава 13

Первое столкновение

Глава 14

Замена в команде и что из этого вышло

Глава 15

Буря собирается и разражается

Глава 16

Буря бушует

Глава 17

На новом месте

Глава 18

Деревня Инглборн

Глава 19

Предвестие лучшей погоды

Глава 20

Примирение

Глава 21

Колледж Св. Амвросия принимает у себя капитана Харди

Глава 22

Отъезды ожидавшиеся и неожиданные

Глава 23

Инглборнский констебль

Глава 24

Экзамены "скулз"

Глава 25

День Поминовения

Глава 26

Прогулка на лугу Крайст Чёрч

Глава 27

Нотация, прочитанная львице

Глава 28

Окончание первого курса

Глава 29

Переписка на каникулах

Глава 30

Праздник в Бартон-Мэнор

Глава 31

За сценой

Глава 32

Кризис

Глава 33

Браун Patronus

Глава 34

Mηδέν ΰγαν

Глава 35

Второй курс

Глава 36

На берегу реки

Глава 37

В ночном карауле

Глава 38

Мэри в Мэйфере

Глава 39

Ночной караул и что из этого вышло

Глава 40

Погоня

Глава 41

Суждения и затруднения лейтенанта

Глава 42

Третий курс

Глава 43

Послеобеденные посетители

Глава 44

И снова письма

Глава 45

Магистерский триместр

Глава 46

Из Индии в Инглборн

Глава 47

Свадьба

Глава 48

Начало конца

Глава 49

Конец

Глава 50

Эпилог

Список примечаний

Оксфорд, план города, 1850 г.

Светская жизнь мистера и миссис Портер уже много лет назад свелась к тихим дружеским обедам, на которых они не видели почти никого, кроме своих друзей и ровесников. Обычно они уезжали из Лондона ещё до того, как сезон был в разгаре, и совершенно выпали из бального общества. Когда Мэри начала выезжать в свет, им пришлось полностью изменить свой образ жизни. Ради неё они провели зиму в Риме, а теперь, вернувшись домой, подбирали нити старых знакомств и связей и с готовностью шли на все неудобства, связанные с возвращением к давно забытым привычкам. Бал этот давал человек, известный в политическом мире, богатый, умный, с хорошими связями и весьма влиятельный. Он был старым школьным товарищем мистера Портера, и дружба между ними никогда не прерывалась, несмотря на то, что в жизни их пути разошлись. Теперь, когда нужно было вывозить Мэри, дом на Брук-стрит был одним из первых, куда обратились Портеры, и это приглашение на бал явилось одним из первых результатов.

Если уж говорить начистоту, то ни отец, ни мать Мэри не разделяли её восторга, пока они мало-помалу подъезжали туда, где им нужно было высаживаться из кареты. Они с бóльшим удовольствием направились бы в какое-нибудь менее впечатляющее место, где можно спокойно подъехать к двери и где их не смущали бы крики слуг, передающих от одного к другому их фамилию. Однако после первого замешательства, когда они поклонились любезной улыбающейся хозяйке и прошли в комнаты, уже достаточно заполненные народом, их смущение начало проходить, и они смогли до определённой степени наслаждаться красотой зрелища из своего тихого уголка. Мисс Мэри недолго обременяла их своим присутствием. Она не пробыла в бальной зале и двух минут, как её нашёл старший сын хозяев и пригласил на следующий вальс. Они встречались уже несколько раз и были в наилучших отношениях; свежесть и веселье, пронизывающие всю её внешность и манеру поведения, и явное удовольствие её партнёра, когда они смеялись и болтали во время пауз, быстро привлекли к себе внимание молодых людей, которые начали спрашивать друг у друга: «С кем это танцует Норман?» и выражать различными восклицаниями, в зависимости от темперамента, своё восхищение её лицом, фигурой и платьем.

Когда они возвращались к миссис Портер, Нормана не раз потянули за рукав, и он попросил разрешения представить сначала одного своего друга, а потом ещё нескольких.

Мэри полностью отдалась очарованию происходящего. Ей ещё никогда не приходилось бывать в местах, где комнаты настолько хорошо освещены, с таким полом, с такой замечательной музыкой и таким множеством красивых и хорошо воспитанных по виду людей, и она наслаждалась всем этим до глубины души. Она танцевала, смеялась, болтала и очаровывала партнёра за партнёром, пока, наконец, не стала привлекать внимание кое-кого из тех недоброжелательных людей, которые найдутся в любой бальной зале и которые не могут простить чистое, жизнерадостное, непосредственное веселье, уносящее в своём сверкающем потоке всех, кроме них самих. Так Мэри меняла партнёров, до которых нам нет никакого дела, пока, наконец, молодой гвардейский лейтенант, только что протанцевавший с ней второй танец, не подвёл к ней своего друга и не попросил разрешения представить его:

- Мисс Портер – мистер Сен-Клу.

Затем, после обычных предварительных формальностей, Мэри вновь оставила родителей и встала рядом со своим новым партнёром.

- Я полагаю, это ваш первый сезон, мисс Портер?

- Да, мой первый в Лондоне.

- Я так и подумал. И вы только что приехали в город?

- Мы вернулись из Рима шесть недель назад, и с тех пор мы в городе.

- Но я уверен, что нигде не видел вас до сегодняшнего вечера. Вы мало выезжали?

- Что вы, много. Папа и мама так добры, и мы бываем на всех балах, куда нас приглашают, потому что я люблю танцевать.

- Как странно! А между тем я совершенно уверен, что запомнил бы вас, если бы мы уже встречались в городе в этом году.

- Что же тут странного? – спросила Мэри, смеясь. – Лондон очень большой город, вполне естественно, что два человека могут долго в нём жить, не встречаясь.

- Уверяю вас, вы ошибаетесь. Вы очень скоро обнаружите, что Лондон очень мал – по крайней мере, что общество очень мало, и будете отлично знать всех в лицо – я имею в виду всех, кто принадлежит к обществу.

- Должно быть, у вас замечательная память!

- Да, у меня хорошая память на лица, и, кстати говоря, я уверен, что где-то видел вас раньше, но знаю, что не в городе, и не могу вспомнить, где. Но для того чтобы знать всё общество в лицо, хорошую память иметь необязательно; вы встречаетесь с ними почти каждый вечер; да и запомнить нужно всего две или три сотни лиц. К тому же есть что-то такое во взгляде людей и в том, как они входят в комнату и как стоят, что сразу же говорит вам, принадлежат ли они к тем, ради кого следует беспокоиться.

- Ну, мне это непонятно. Мне кажется, что я в водовороте лиц, а запомнить их я совершенно не в состоянии.

- Вы скоро привыкнете. К концу сезона вы увидите, что я прав. Вам следует специально заняться этим, а то иначе вы никогда не сможете чувствовать себя в Лондоне как дома.

- В таком случае мне не следует терять времени даром. Полагаю, мне нужно знать всех, кто здесь присутствует?

- Почти.

- А я не знаю имён дюжин людей.

- Вы позволите мне дать вам урок?

- О да, я буду вам очень признательна.

- Тогда давайте встанем вон там и будем заниматься ими по мере того, как они проходят мимо нас ужинать.

Они встали возле двери бальной залы, и он заговорил, то и дело обмениваясь кивками и замечаниями с проходившими мимо, в то время как поток гостей устремился к напиткам и мороженому, а затем обратно, и с его языка слетали вместе с именами его многочисленных знакомых и краткие зарисовки их характеров, а также их странности и причуды. Это очень забавляло Мэри, и у неё не было времени задуматься над тем, что его замечания по большей части полны недоброжелательности, а у него хватало ума не выходить из границ того, что сам он считал самыми невинными высказываниями.

- Ну, уж этого-то вы, конечно, знаете, - сказал он, когда мимо них прошёл пожилой мужчина с военной выправкой и звездой.

- Да, то есть я имею в виду, что знаю его в лицо. Я видела его в прошлом году в Оксфорде на Дне Поминовения. Ему тогда присвоили почётную степень после его возвращения из Индии.

- В Оксфорде? Так вы присутствовали на Дне Поминовения?

- Да. Бал по случаю Дня Поминовения был первым публичным балом, на котором я танцевала.

- А! Тогда всё понятно. Должно быть, тогда я вас и видел. Я же говорил вам, что мы уже встречались. Я был совершенно в этом уверен.

- Как! Значит, и вы были там?

- Да. Как видите, я имел честь присутствовать на вашем первом балу.

- Но до чего же удивительно, что вы меня запомнили!

- Вы так думаете? Есть лица, забыть которые невозможно, увидев хотя бы раз.

- Ах, милый Оксфорд, как я рада, что вы тоже его знаете!

- Я знаю его, возможно, слишком хорошо для того, чтобы разделять ваш энтузиазм.

- Что вы имеете в виду?

- Я провёл там почти три года.

- Как, в прошлом году вы учились в Оксфорде?

- Да. Ко Дню Поминовения я уже не был студентом, но приехал на торжества и рад этому, потому что теперь у меня будет хотя бы одно приятное воспоминание об этом месте.

- Не понимаю, как можно не любить этот город! А из какого вы колледжа?

- Да вы говорите прямо как выпускник. Из колледжа Св. Амвросия.

- Св. Амвросия? Это же мой колледж!

- В самом деле? Жаль, что нам не пришлось учиться там вместе.

- Я имею в виду, что на День Поминовения мы почти что жили там.

- Значит, у вас там кто-то из родственников?

- Не то чтобы родственник. Очень дальний.

- Можно поинтересоваться, как его зовут?

- Браун. Вы с ним знакомы?

- Да. Но мы вращались в разных кругах. Он, я полагаю, занимался греблей?

Она почувствовала, что теперь он пристально за ней наблюдает, и с большим трудом сумела сохранить спокойствие. Да и то, скрыть своё смущение ей удалось не вполне, она опустила глаза и слегка покраснела, сделав вид, что занята своим букетом. Ей очень хотелось продолжить этот разговор, но что-то в манере партнёра удерживало её от этого. Она решила небрежно вернуться к этой теме, если они встретятся ещё раз, когда будут лучше знакомы. Тот факт, что он тоже из колледжа Св. Амвросия, сразу расположил её к нему, и ей захотелось узнать его поближе. Но в тот момент она почувствовала, что нужно сменить тему разговора; поэтому, подняв глаза, она посмотрела на первых попавшихся людей, которые проходили мимо, и спросила, кто они такие.

- Да никто, вероятно, избиратели или что-то в этом роде.

- Я не понимаю.

- Видите ли, сегодня мы с вами находимся в политическом доме. Поэтому мы можем классифицировать людей, которых никто не знает, как назойливых десятифунтовиков* или что-то в этом роде, которые могли бы создать осложнения во время следующих выборов, если бы их не пригласили.

* десятифунтовик (ten-pounder) – по Акту о Реформе 1832 года (Reform Act 1832) для избирателей был введён имущественный ценз в 10 фунтов стерлингов, что значительно увеличило численность электората.

- Значит, вы не включаете их в общество?

- Никоим образом.

- И мне не стоит беспокоиться и запоминать их лица?

- Конечно же, нет. Это осадок, мусор, который встречается практически в любом доме. На приёмах в этом доме встречается политический мусор. А завтра вечером у леди Обри – надеюсь, вы там будете?

- Нет, мы с ней незнакомы.

- Мне очень жаль. Так вот, там будет мусор научный; а в других домах можно встретить каких-то странных художников и писак. Собственно говоря, попасть на приём, где ничего такого нет – редчайшая вещь в мире, да и, в конце концов, наблюдать повадки различных видов довольно забавно.

- Ну, на мой взгляд, этот мусор, как вы его называете, выглядит точно так же, как все остальные. Я уверена, что эти люди – леди и джентльмены.

- Очень может быть, - сказал он, подняв брови, - но по ним с первого же взгляда видно, что они не принадлежат к обществу. Вот опять, смотрите сами. Сразу видно, что это избиратели.

К ужасу Сен-Клу, эти избиратели направились прямиком к его партнёрше.

- Мэри, дорогая! – воскликнула леди, - где же ты была? Мы потеряли тебя после последнего танца.

- Я всё время стояла здесь, мама, - сказала она и затем, выскользнув из руки своего бывшего партнёра, слегка ему поклонилась и прошла в бальную залу вместе со своими родителями.

Сен-Клу закусил губу и, глядя им вслед, шёпотом себя выругал. «Какой же я чёртов идиот, что сразу не догадался, что её родители наверняка окажутся чем-то в этом роде! – подумал он. – Клянусь Юпитером, сейчас же пойду к ним и всё улажу, прежде чем эта маленькая кокетка успеет сообразить, что к чему!» Он сделал два шага по направлению бальной залы, но потом передумал, а может быть, ему изменило мужество. Во всяком случае, он повернул обратно и направился к буфету, где присоединился к компании молодых джентльменов, которые угощались изысканными маленькими пирожками и салатами и совершали обильные возлияния кларетом со льда и крюшоном из шампанского. Среди них был тот гвардеец, который представил его Мэри. Подошедшего Сен-Клу он встретил словами:

- Ну, Сен-Клу, надеюсь, ты помнишь, что за тобой должок?

- Это за то, что ты спихнул на меня свою партнёршу? Вот уж действительно!

- Провалиться тебе! – сказал гвардеец. – Можешь притворяться сколько угодно, но ты же мне проходу не давал, пока я не представил тебя ей.

- Вы говорите о девушке в белом муслиновом платье с листьями папоротника в волосах? – спросил другой.

- Да. И что ты о ней думаешь?

- Думаю, что чертовски привлекательна. Послушай, ты не можешь меня представить? Говорят, у неё есть деньжата.

- Не могу сказать, что она так уж мне понравилась, - сказал Сен-Клу, действуя в соответствии со своим принципом, что лучше солгать, чем показать свои истинные мысли.

- Да ну? – сказал гвардеец. – А мне её фигура нравится больше, чем у любой другой дебютантки этого сезона. А как танцует! Попробуй, сам увидишь.

И они продолжали в том же духе обсуждать Мэри и других своих партнёрш, точно так же, как если бы это были скаковые лошади, пока не решили, что подкрепились достаточно, чтобы приступить к новым трудам. Тут компания распалась, и они стали по двое, по трое возвращаться в бальную залу.

Сен-Клу присоединился к гвардейцу и вернулся к прежней теме.

- Похоже, она произвела на тебя впечатление, -  начал он. - Давно ты её знаешь?

- Около недели – до сегодняшнего вечера я встречался с ней один раз.

- Ты знаешь её родителей? Кто её отец?

- Простой такой старикан – по ней не скажешь – но я слышал, что он очень платежеспособен.

- Сыновья есть?

- Не знаю. А ещё говоришь, что это она на меня произвела впечатление, Сен-Клу. А вот и она, попробую пригласить её ещё на один вальс.

Гвардейцу сопутствовал успех, и он унёсся с Мэри прочь от её родителей, которые стояли рядом, глядя на танцующих. Сен-Клу оглядел их, разыскал хозяйку и попросил её представить его мистеру и миссис Портер, попутно выяснив некоторые подробности относительно того, кто они такие. Представление последовало через минуту, хозяйка была рада, что хоть кто-то захотел поговорить с Портерами, которые были чужими среди остальных её гостей. Оставляя их, она улучила момент и прошептала на ухо миссис Портер, что у этого молодого человека прекрасные связи.

Сен-Клу даром времени не терял. Он изо всех сил старался угодить, язык у него был подвешен хорошо, а поскольку он обладал редким самодовольством, то ему не приходилось преодолевать смущение или застенчивость, и он сразу же сумел понравиться родителям Мэри. Когда она вернулась к ним после вальса, то обнаружила его, к немалому своему изумлению, погружённым в разговор со своей матерью, которая с удовольствием слушала его светскую болтовню. Сначала он сделал вид, что её не замечает, а потом попросил миссис Портер формально представить его своей дочери, хотя он уже имел честь с ней танцевать.

Мэри стала вести себя с ним в самой строгой и холодной своей манере и подумала, что в жизни не слыхала о подобной наглости. Стоять и так фамильярно беседовать с её матерью после той оплошности, которую он допустил, - это было чересчур даже для её характера. Она пошла танцевать ещё раз и по возвращении обнаружила, что он всё ещё там; на сей раз он развлекал мистера Портера политическими сплетнями. Неблагоприятное впечатление начало рассеиваться, и вскоре она решила не делать выводов на его счёт, пока не узнает его получше.

Через какое-то время он снова пригласил её танцевать, и они встали в кадриль. Она стояла рядом с ним, глядя прямо перед собой и не говоря ни слова, и думала, как же он теперь сумеет начать разговор. Он недолго заставил её себя ждать.

- Какие очаровательные люди ваши родители, мисс Портер! – сказал он. – Я так рад, что меня им представили.

- В самом деле? Вы очень добры. Нам следует чувствовать себя польщёнными тем, что вы решили заняться нашим изучением. Надеюсь, вы найдёте это занимательным.

Услышав эту отповедь, Сен-Клу слегка смутился и был очень рад, что именно в этот момент его позвали для второй фигуры кадрили. К тому времени, как он опять оказался рядом с ней, он уже вполне оправился.

- Вы представить себе не можете, как приятно встретить кого-нибудь, в ком есть свежесть… - тут он сделал паузу, чтобы подумать, как закончить это предложение.

- На ком нет отпечатка общества, - подсказала она, - да, я понимаю.

- Право же, вы меня не так поняли. Неужели вы приняли всерьёз ту чепуху, которую я здесь болтал?

- Я, знаете ли, из избирателей, и не знаю, как следует понимать разговоры в обществе.

- Ах, теперь понимаю, вы обиделись на мою шутку и не поверите мне, если я скажу, что прекрасно знал вашего отца в лицо. Неужели вы могли серьёзно вообразить, что я имел в виду кого-нибудь из ваших родных? – и он начал пересказывать подробности, которые узнал от хозяйки дома, так, как будто знал их давным-давно, и снова рассыпался в похвалах её родителям. Мэри внимательно следила за его лицом, и, хотя он и не смотрел ей в глаза, но был настолько спокоен, что она начала сомневаться в собственных впечатлениях. А потом он вдруг сменил тему и заговорил об Оксфорде и Дне Поминовения, и к концу танца мог поздравить себя с тем, что ему удалось развеять тучу, которая поначалу выглядела столь угрожающей.

В тот вечер Мэри пользовалась огромным успехом. Она танцевала каждый танец и могла бы иметь двух или трёх партнёров одновременно, если бы они были ей нужны. Когда же, наконец, мистер Портер настоял на том, что его лошади не могут больше ждать, Сен-Клу и гвардеец проводили её до дверей и усердно оказывали услуги в гардеробной. Молодые люди во многом похожи на стадо овец; любой, кто решительно изберёт определённую линию поведения в некоторых вопросах, поведёт за собой остальных.

Гвардеец уехал с бала в твёрдой уверенности, что Мэри, как сам он выразился «покорила его на всю жизнь»; и, поскольку скрывать свои чувства было ниже его достоинства, усердно пел ей хвалы в своём клубе за сигарой, и к нему присоединялись многие из танцевавших на балу; с того вечера она вошла в моду в кружке, в котором вращался Сен-Клу.

Самые предприимчивые из них, и он в числе первых, вскоре стали своими людьми в доме мистера Портера и с похвалой отзывались о его обедах. По их предложению мистер Портер изменил время своей прогулки верхом в парке, и теперь у них с дочерью никогда не было недостатка в спутниках. Приглашения сыпались со всех сторон, ведь успех Мэри был настолько очевиден, и она увлекла своих изумлённых родителей в водоворот балов и завтраков. Мистер Портер с женой тоже чувствовали себя польщёнными, их радовало то, что их дочерью восхищаются, и что она веселится; и за следующие шесть недель Мэри имела возможность получить от лондонского сезона всё то хорошее и плохое, что только может получить от него восемнадцатилетняя девушка.

Это было суровое испытание. Два месяца постоянных развлечений, погони за удовольствиями в чистом виде, не могут пройти бесследно. Привычки и мысли Мэри, её взгляды и суждения о людях и вещах сильно изменились к тому времени, как этот беззаботный мир улетучился из Мэйфера и Белгравии*, и для всех респектабельных людей пришла пора опускать шторы и закрывать ставни своих городских домов.

* Белгравия (Belgravia) – один из самых фешенебельных районов Лондона. На востоке граничит с Мэйфером.

Предыдущая

Следующая