© Юлия Глек, перевод и примечания, 2010.

Томас Хьюз

Thomas Hughes

ТОМ БРАУН В ОКСФОРДЕ

TOM BROWN AT OXFORD

Продолжение романа "Школьные годы Тома Брауна"

Перевод и примечания Юлии Глек

оригинал на Project Gutenberg http://www.gutenberg.org/etext/26851

Глава 14

Замена в команде и что из этого вышло

Главная

Предисловие переводчика

Том Браун в Оксфорде

Введение

Глава 1

Колледж Св. Амвросия

Глава 2

На реке

Глава 3

Завтрак у Драйсдейла

Глава 4

Лодочный клуб колледжа Св. Амвросия, его руководство и бюджет

Глава 5

Служитель Харди

Глава 6

Как Драйсдейл и Блейк отправились на рыбалку

Глава 7

Взрыв

Глава 8

История Харди

Глава 9

Искушение Брауна

Глава 10

Летний триместр

Глава 11

Мускулистое христианство

Глава 12

Взгляды капитана

Глава 13

Первое столкновение

Глава 14

Замена в команде и что из этого вышло

Глава 15

Буря собирается и разражается

Глава 16

Буря бушует

Глава 17

На новом месте

Глава 18

Деревня Инглборн

Глава 19

Предвестие лучшей погоды

Глава 20

Примирение

Глава 21

Колледж Св. Амвросия принимает у себя капитана Харди

Глава 22

Отъезды ожидавшиеся и неожиданные

Глава 23

Инглборнский констебль

Глава 24

Экзамены "скулз"

Глава 25

День Поминовения

Глава 26

Прогулка на лугу Крайст Чёрч

Глава 27

Нотация, прочитанная львице

Глава 28

Окончание первого курса

Глава 29

Переписка на каникулах

Глава 30

Праздник в Бартон-Мэнор

Глава 31

За сценой

Глава 32

Кризис

Глава 33

Браун Patronus

Глава 34

Mηδέν ΰγαν

Глава 35

Второй курс

Глава 36

На берегу реки

Глава 37

В ночном карауле

Глава 38

Мэри в Мэйфере

Глава 39

Ночной караул и что из этого вышло

Глава 40

Погоня

Глава 41

Суждения и затруднения лейтенанта

Глава 42

Третий курс

Глава 43

Послеобеденные посетители

Глава 44

И снова письма

Глава 45

Магистерский триместр

Глава 46

Из Индии в Инглборн

Глава 47

Свадьба

Глава 48

Начало конца

Глава 49

Конец

Глава 50

Эпилог

Список примечаний

Оксфорд, план города, 1850 г.

- В самом деле? – спокойно сказал Харди (но Том видел, что при упоминании об этом глаза его заблестели, хотя он был слишком горд, чтобы показать, до чего доволен). – В таком случае им бы следовало прийти и самим попросить меня об этом.

- Ну вот они и идут, вздорный вы субъект! – сказал Том в полном восторге. - Капитан просто послал меня предупредить вас, а сейчас придёт сюда сам. Послушайте, Харди, - продолжал он, - не отказывайтесь. Мне так этого хочется! Я уверен, что мы их стукнем, если вы будете грести.

- А я не уверен, - сказал Харди, вставая и начиная готовить чай, чтобы скрыть волнение, охватившее его при мысли о гребле, - я-то не готовился к соревнованиям.

- Вздор! – сказал Том, - вы всегда в форме и прекрасно это знаете.

- Да уж, - сказал Харди, - я не могу оказаться хуже, чем Драйсдейл. Все три последних вечера от него выше «Кишки» вообще никакого толку не было.

- Вот и Миллер то же самое говорит, - сказал Том, - а вот и капитан.

Пока он говорил, послышался стук в дверь, и вошли Джервис и Миллер.

Следующие двадцать минут Том находился в состоянии страшного нетерпения; лучше всего здесь подошло бы сравнение с послом, который с энтузиазмом обсуждает условия договора и вдруг обнаруживает, что помехой его действиям служит прибытие его же собственного начальства. Миллер был очень вежлив, но ни на чём не настаивал; казалось, он скорее пришёл, чтобы обсудить текущее положение дел, чем с целью завербовать новобранца. Харди нисколько ему не уступал и рассуждал на всевозможные темы, даже намёком не предлагая себя в качестве добровольца. Но вскоре вмешался Джервис, который не понимал таких тонких стратегий, и напрямик попросил Харди грести в следующей гонке; а когда тот сослался на свою нетренированность, отклонил это возражение, сказав, что нет лучшей тренировки, чем гребля парными вёслами. Так что за полчаса всё было улажено. Харди в следующей гонке должен был грести пятым, Диоген должен был занять место Блейка за номером семь, а Блейк – место Драйсдейла за номером два. На следующий день, в воскресенье, после обеда вся команда должна была отправиться в длительный тренировочный пеший поход, в понедельник – грести до Абингдона, просто чтобы привыкнуть к своим новым местам, и затем во вторник испытать судьбу. Они с полчаса приятно побеседовали за чаем у Харди, а потом разошлись.

- Я тебе всегда говорил, что это наш человек, - сказал капитан Миллеру, когда они вдвоём шли к воротам, - нам нужна сила, а он силён как бык. Ты, наверное, и сам видел, как он гребёт парными вёслами. По-моему, равных ему нет на реке.

- Да, думаю, он подойдёт, - ответил Миллер. – Во всяком случае, он не может оказаться хуже Драйсдейла.

Что касается Тома и Харди, то можно с уверенностью сказать, что во всём Оксфорде не нашлось бы двух людей, которые отправились спать в ту субботнюю ночь в лучшем настроении, чем эти двое.

А теперь нужно объяснить, как получилось, что возникла необходимость в Харди. Фортуна улыбнулась колледжу Св. Амвросия ещё два раза подряд в гонках после той, когда они стукнули Эксетер. Они поднялись ещё на два места в рейтинге без особого труда. Конечно же, публика на берегу восхваляла их силу и деяния. Такой команды на реке ещё не было, они наверняка станут первыми, никто не может с ними тягаться. Молодые гребцы в лодке с жадностью ловили всё, что слышали, не могли на себя нарадоваться и прикладывали всё меньше и меньше усилий, чтобы поддерживать свою форму, а когда Джервис и Диоген не могли их услышать, готовы были ставить два к одному, что следующим вечером им удастся стукнуть Ориэл, а потом с лёгкостью удержать за собой титул лучшей лодки на реке всё оставшееся время гонок.

Оксфордские лодочные гонки. Джон Томас Серрес (John Thomas Serres), 1821.

Иллюстрация с сайта WHERE THAMES SMOOTH WATERS GLIDE http://thames.me.uk/s01630.htm

Пришёл субботний вечер и принёс с собой в высшей степени полезный, хотя и горький для команды колледжа Св. Амвросия урок. Команда Ориэла состояла из старых опытных гребцов, закалённых во многих гонках и не склонных паниковать, когда на них наседали. У них были вполне приличный, хотя и не первоклассный, загребной и хороший рулевой; знатоки отмечали, что команда слишком тяжела для своей лодки, которая начинала слегка зарываться при сильном спурте; но в целом это была отнюдь не та команда, которую можно вот так просто взять и быстренько стукнуть. Так проповедовали Миллер и Диоген, и так оно и оказалось, в чём амвросианцы убедились на собственной шкуре.

У них было преимущество в скорости, и они, как обычно, приблизились к лодке соперников на один лодочный корпус пониже «Кишки»; но вот они уже прошли оба фатальных выступа берега, а потом и другие хорошо памятные им места, где они совершали столкновения раньше, а Миллер знака всё ещё не подавал; наоборот, вид у него был угрюмый и злой.  Крики болельщиков Св. Амвросия на берегу также изменились с обычных ликующих воплей на дрожащие возгласы ужаса, в то время как воздух звенел от криков, восхваляющих Ориэл.

Задолго до Чаруэлла Драйсдейл полностью спёкся (вчера он прогулял тренировку и пообедал в «Плотине», где выпил много сомнительного рейнвейна), но по старой привычке продолжал выдерживать ритм. Том и другие молодые гребцы занервничали и ускорили темп; лодка еле тащилась, она растеряла всю свою энергию, и, хотя им удалось удержать первоначальное преимущество, они не смогли приблизиться к корме лодки Ориэла ещё хотя бы на фут, и она плавно прошла мимо финишного столба на целый корпус впереди своих преследователей и с гораздо менее измотанной командой.

Такие гонки не проходят даром для загребных, и даже Джервис, который великолепно грёб всю дорогу, к концу сильно выбился из сил; ему пришлось опереться о весло, голова у него кружилась, он был на грани обморока и около минуты толком ничего не видел. Негодованию Миллера не было предела, но он не давал ему воли до тех пор, пока хитрыми манёврами не загнал их в раздевалку одних, без Джервиса, который остался внизу. Вот тут уж он их не пощадил. «Они чуть не убили капитана, которого все вместе и мизинца не стоят; они опозорили колледж; у троих-четверых из присутствующих нет ни сердца, ни мозгов, ни мужества». Все они чувствовали, что это несправедливо, ведь, в конце концов, разве они не вывели свою лодку на второе место? Бедняга Диоген сидел в уголке и стонал; он даже позабыл прибавлять своё обычное «старина» к немногим сказанным им фразам. Блейк никак не мог завязать галстук перед зеркалом; когда в потоке упрёков возникла пауза, он только заметил:

- Это действительно жестокие слова, рулевой.

Том и большинство остальных были слишком подавлены, чтобы дать отпор; но Драйсдейл, в конце концов, вспылил:

- Ты не имеешь права так набрасываться на нас, - сказал он, внезапно прекратив тихонько насвистывать, сидя на краешке стола, - кажется, ты считаешь, что второе – это самое слабое из нескольких слабых мест в лодке.

- Именно так я и считаю, - сказал Миллер.

- В таком случае этот достопочтенный член, - сказал Драйсдейл, вставая со стола, - видя, что его скромные усилия не оценены по достоинству, почтёт за лучшее для общества подать вашему руличеству прошение об отставке.

- Каковое моё руличество милостиво соизволяет принять, - ответил Миллер.

- Да здравствует просторная плоскодонка с мягкими подушками на следующей гонке. Почти что стоило грести всё это время, чтобы почувствовать то, что почувствую я, когда увижу, как вы, ребята, проходите во вторник Чаруэлл.

- Suave est, Я расположен, mari mango, на последнем плёсе, terra, с бечёвника, alteriusmagnum spectare laborem, наблюдать за вашими мучениями в лодке, несчастные. Я вынужден переводить ради Драйсдейла, который так и не выучил латынь, -  сказал Блейк, кончив завязывать галстук перед зеркалом. Повисла неловкая тишина. Миллер досадовал про себя и перебирал в уме, что бы теперь предпринять; кажется, никто не знал, что последует дальше, когда отворилась дверь, и вошёл Джервис.

- Поздравьте меня, мой капитан, - сказал Драйсдейл, - наконец-то я с этим покончил.

Джервис слегка пошипел и пофыркал, услышав о том, что произошло, но его присутствие оказало действие масла, вылитого в бурное море. В тот же момент, когда было произнесено слово «отставка», мысли Тома обратились к Харди. Час пробил – он был настолько уверен в этом человеке, что мысль задействовать его в следующей гонке полностью изменила его представление о том, как обстоят дела, и к нему вернулась его утренняя самоуверенность. С этой мыслью в голове он околачивался поблизости, пока капитан заканчивал свой туалет, и присоединился к ним с Миллером, когда они пошли в колледж.

- Ну, и что нам теперь делать, - сказал капитан.

- Это тебе решать, - сказал Миллер, - ты был здесь весь триместр и лучше меня знаешь, у кого как с греблей.

- Полагаю, нужно уговорить кого-нибудь из второго состава. Дай-ка подумать… Бёртона, например.

- Он раскачивает лодку, как морская свинья, - решительно перебил Миллер, - не пойдёт.

- Ну, тогда Стюарта.

- Ни разу в жизни не выдержал ритм три гребка подряд, - сказал Миллер.

- Это самые лучшие, - сказал капитан.

- Тогда мы можем рассчитывать только на то, чтобы остаться на том же месте, если, конечно, его не потеряем, - сказал Миллер.

- Чему быть, того не миновать, – сказал капитан.

- Хорошо сейчас хладнокровно рассуждать, - сказал Миллер, - но ты же убьёшь себя, пытаясь их стукнуть, а ведь осталось ещё три вечера.

- Харди согласится грести, если вы его попросите, я уверен, -  сказал Том.

Капитан посмотрел на Миллера, тот покачал головой.

- Не думаю, - сказал он. – Как я понимаю, он нелюдимый тип, к которому не так-то просто найти подход. Нужно было приглашать его два года назад – жаль, что мы этого не сделали.

- Я тебе всё время это говорил, - сказал Джервис, - во всяком случае, давай попробуем. В крайнем случае он скажет «нет», но я так не думаю, потому что, видишь ли, он каждый вечер был на старте с энтузиазмом первокурсника.

- Я уверен, он не откажется, - сказал Том, - я знаю, он всё что угодно отдаст за то, чтобы грести.

- Тогда ты лучше иди к нему и прозондируй почву, - сказал капитан. - Мы с Миллером подойдём через полчаса.

Мы уже знаем, что миссия Тома увенчалась успехом.

На следующий день незадолго за двух часов дня команда колледжа Св. Амвросия, включая Харди и во главе с Миллером (который был убеждённым и неутомимым ходоком), пересекла мост Модлин*. В пять они возвратились в колледж, пройдя за этот промежуток времени чуть больше пятнадцати миль. День был очень жаркий, и Миллер, посмеиваясь, говорил капитану:

* мост Модлин (Magdalen Bridge) – мост через речку Чаруэлл рядом с Модлин-колледжем (MagdalenCollege), у которого он позаимствовал и название, и необычное произношение.

Модлин-колледж (Magdalen College) и мост Модлин. Гравюра Сэмюэла Аелэнда (Samuel Ireland). Издана в 1799 г.

Иллюстрация с сайта Sanders of Oxford http://www.sandersofoxford.com/describe?id=3580 

- Не думаю, что после этого у них останется много лишнего жиру. Этот тип Харди силён как скаковая лошадь. Ты обратил внимание, он за всю дорогу и глазом не моргнул.

Команда разошлась по комнатам, очень довольная своей прогулкой теперь, когда она уже закончилась, и, хотя все они заявили, что она оказалась тяжелее, чем любая из гонок, в которых им до сих пор приходилось грести, но чувствовали, что это пойдёт им на пользу. У любого тренера потеплело бы на сердце, когда двадцать минут спустя он ввалились в холл (где им разрешалось по воскресеньям получать на обед мясо), раскрасневшиеся после холодной ванны и в отличном настроении.

В понедельник, опять-таки, не было упущено ни единой возможности. Около часу дня лодка колледжа Св. Амвросия отправилась в Абингдон.  Они размеренно гребли весь путь вниз по течению и обратно до Сэнфорда без единого спурта, а Миллер по большей части стоял на корме и проповедовал, что самое главное – это ритм и равномерность. Вверх от Сэнфорда их сопровождало около дюжины человек, которые бежали по берегу, наблюдая за ними. Борьба за первое место на реке взволновала весь гребной мир, и некоторые наиболее тонкие ценители, прослышав, что в команде Св. Амвросия произошла замена, были начеку, чтобы удовлетворить своё любопытство насчёт того, как это сработает. Общее мнение склонялось в пользу Ориэла; замены во время гонок, да ещё в такой критический момент, считались крайне нежелательными.

Первым среди бегущих по берегу был жилистый человек с тёмными волосами и румянцем на лице, который двигался своеобразными большими шагами, не поднимая ног высоко от земли и не спуская с лодки внимательных глаз. Чуть повыше островка Кеннингтон Джервис, впервые заметив данного зрителя, крикнул команде и, ускорив темп, они прошли вверх по плёсу с гоночной скоростью. Пока они ожидали в шлюзе Иффли, темноволосый появился наверху и обменялся с капитаном и Миллером несколькими словами и продолжительной пантомимой, а затем исчез.

Мельница в Иффли. Гравюра Перси Робертса (Percy Roberts). Около 1890 г.

Иллюстрация с сайта Sanders of Oxford http://www.sandersofoxford.com/describe?id=18035

Вверх от Иффли они опять гребли размеренно. В раздевалке Миллер казался в целом в очень хорошем расположении духа. Он считал, что теперь лодка лучше уравновешена и имеет лучший ход, чем когда-либо раньше, и даже сделал Блейку комплимент по поводу того, как хорошо он приспособился грести с другой стороны. Все они отправились в колледж в отличном настроении, а по дороге зашли в «Клушицы» и выпили по стакану старого эля на брата, на что Миллер милостиво соизволил согласиться. Пока они не вышли из пивной, Том так и не вспомнил, что Харди не был там ещё ни разу, и почувствовал лёгкое смущение, но скоро это прошло. Умеренный обед и «рано в кровать» завершили день, и Миллер мог с полным правом сказать, прощаясь с капитаном:

- Ну, если даже мы не победим, то сможем утешаться хотя бы тем, что за эти два дня сделали всё от нас зависящее.

И вот настал знаменательный день, который, как чувствовал Том, а с ним и многие другие, должен был оказаться решающим для колледжа Св. Амвросия. Это был один из тех восхитительных дней раннего лета, когда на небе ни облачка, а воздух почти неподвижен.

- По крайней мере, нам обеспечен хороший старт, - таково было общее мнение.

Мы уже видели, что утро гоночного дня – дело нервное и беспокойное, и не будем больше повторяться; поэтому сразу же представим себе команду колледжа Св. Амвросия на месте старта, в лодке, стоящей близко от берега, как раз перед первым выстрелом из пушки.

Толпа, собравшаяся напротив двух первых лодок, гораздо больше, чем обычно. К этому времени бóльшая часть других лодок уже определилась со своими местами, и там ничего интересного уже не предвидится; поэтому, кроме студентов Ориэла и Св. Амвросия (которые собрались здесь сегодня во множестве, поскольку и самые фешенебельные, и самые не фешенебельные устыдились и пришли в некое подобие энтузиазма), множество студентов других колледжей, лодки которых едва ли совершат столкновение или будут стукнуты сами, стекаются к этой точке притяжения.

- Ты знаешь, что там у них за замена? – спрашивает один, поставивший на Ориэл, у своего друга, находящегося в том же затруднении.

- Да, у них новый пятый, разве не видишь, и клянусь, он мне не нравится, - ответил его друг. – Жутко длинные и сильные руки, и грудная клетка что надо. Чертовски неприятный тип. Пойду попробую сделать двойную ставку.

- Тьфу, - говорит другой, - ты что, когда-нибудь слышал, чтобы гонку выиграл один человек?

- Слышал, - ответил его друг и пошёл к толпе болельщиков Ориэла, чтобы поставить на Ориэл пять к четырём в полусоверенах, если найдутся желающие.

Тут к капитану рысцой подбежал их вчерашний темноволосый знакомый, с которым, кажется, они большие друзья. На него стоит посмотреть, ведь это рулевой лодки Оксфордского университета, и к тому же лучший рулевой, лучший бегун и лучший пловец во всём Оксфорде; он чувствует себя одинаково хорошо в воде и на суше и, кажется, произошёл от амфибий. Лодка его колледжа сегодня вне опасности, поэтому на сей раз ей придётся обойтись без него. Он присматривает новобранцев для команды университета, и ни у одного сержанта, занимающегося рекрутским набором, нет такого намётанного глаза на тот материал, который ему нужен.

- Как его зовут? – тихонько спрашивает он у Джервиса, кивая в сторону Харди. – Где ты его взял?

- Харди, - отвечает капитан тем же тоном, - это его первая гонка.

- Это я знаю, - отвечает рулевой. – До вчерашнего дня я ни разу не видел, как он гребёт одним веслом. Это тот самый, который гребёт парными в таком коричневом ялике?

- Да, и я думаю, он подойдёт; ты на него поглядывай.

Рулевой кивает так, как будто он и сам того же мнения, и рассматривает Харди взглядом знатока, примерно так же, как судья на сельскохозяйственной выставке рассматривает призового быка. Харди подтягивает ремень своей подножки, не подозревая о комплиментах в свой адрес. Великий знаток, кажется, удовлетворён осмотром, он ухмыляется, потирает руки и рысцой направляется к лодке Ориэла для того, чтобы заняться сравнениями.

Как только раздался первый пушечный выстрел, Грей робко, бочком пробрался в передний ряд толпы, что потребовало от него немалой отваги, привлёк внимание Харди и участливо кивнул ему, ничего не говоря, потому что не знал, что сказать, а потом снова исчез в толпе.

- Эй, Драйсдейл, ты ли это? – спросил Блейк, когда они оттолкнулись от берега. – А я-то думал, ты с комфортом устроишься в плоскодонке.

- И я так думал, - сказал Драйсдейл, - но не смог, и вот я здесь. Я побегу с вами; и учтите, если я увижу, что вы в десяти футах и выигрываете наверняка, я издам охотничий клич. Клянусь чем угодно, вы его услышите.

- Дай-то Бог, чтобы мы услышали его поскорее, – сказал Блейк, устраиваясь на сиденье.

- Внимание, все! Смотрите, грести равномерно. Смотрите на загребного и не ускоряйте.

Таковы были последние слова Миллера; теперь все силы его самого и команды направлены на хороший старт. Добиться этого нетрудно, потому что вода гладкая, как стекло, и лодка легко лежит на ней, повинуясь малейшему движению вёсел бакового и второго, которые в последнюю минуту дважды или трижды попробовали прикоснуться к воде. Затем, после нескольких мгновений напряжённой тишины на берегу, раздаётся последний выстрел из пушки, и они отчаливают.

Далее снова следует сцена безумного возбуждения, но на этот раз удесятерённой силы, поскольку почти весь интерес гонок сосредоточен сегодня на двух первых лодках и их судьбе. У каждого перехода через канавы или живые изгороди образуется давка, тех, кто послабей, сталкивают в канавы, сбивают с ног и не обращают на это никакого внимания. Самые спортивные, включая и рулевого университетской лодки, вообще избегают этих переходов, а вместо этого перепрыгивают через большие канавы, направляясь к длинным мостам, чтобы спокойно перебраться через них и без помех увидеть лучшую часть гонки. Ведь они знают, что главная борьба развернётся у финиша.

Оксфордские лодочные гонки. 1842 г.

Иллюстрация с сайта WHERE THAMES SMOOTH WATERS GLIDE http://thames.me.uk/s01630.htm

Обе лодки делают красивый старт, и опять, как и в первый раз, скорость Св. Амвросия даёт себя знать, и они в самом начале сокращают расстояние между собой и соперниками на длину корпуса лодки; затем приходит пора длительных, размеренных усилий. Обе команды гребут сравнительно равномерно, сберегая силы для решительного рывка выше по течению. Так они проходят «Кишку» и два коварных выступа берега, арену бесчисленных столкновений, и выходят туда, где река под ивами течёт шире.

Лицо Миллера светится надеждой; правда, он не показывает этого, но всё же можно заметить, что это совсем другой человек, а не тот, каким он был на этом самом месте в прошлой гонке. Сегодня он чувствует, что лодка полна энергии, и что он может рассчитывать на ответ на свой призыв к решительному рывку. Его намётанный глаз также замечает, что хотя обе команды работают на износ, его собственная не отстаёт, как это было в последней гонке, а наоборот, дюйм за дюймом приближается к Ориэлу. Это едва заметно даже ему самому, а с берега незаметно вообще; и всё же это так, он убеждается в этом всё больше и больше по мере того, как ивы одна за другой проносятся мимо.

И вот настаёт решительный момент. Капитан Ориэла тоже начинает понимать то, что уже стало ясным для Миллера, но не хочет признаться в этом даже самому себе, а когда его рулевой осторожно поворачивает нос лодки поперёк течения и идёт к беркширскому берегу и финишу, который уже виден как на ладони, он мрачно улыбается и ускоряет темп; сейчас он оторвётся от этих проворных господ так же, как делал это раньше.

Оксфордские лодочные гонки. Рисунок Джона Томаса Серреса (John Thomas Serres), 1822. Иллюстрация с сайта WHERE THAMES SMOOTH WATERS GLIDE http://thames.me.uk/s01630.htm

Миллер мгновенно замечает это движение и делает знак своему капитану, и со следующим гребком лодка Св. Амвросия тоже ускоряет темп; и теперь уже несомненно, что Св. Амвросий медленно, но верно подползает всё ближе. Расстояние в длину лодки сокращается до сорока, затем до тридцати футов, сокращается равномерно и неуклонно. Но гонка ещё не проиграна, тридцать футов на воде – короткое расстояние, если смотреть со стороны, но достаточно длинное, если отвоёвывать его фут за футом в отчаянной борьбе на последних двух или трёх сотнях ярдов. Вот они уже на той стороне, под беркширским берегом, а вон впереди, совсем близко, финишный столб, ещё чуть-чуть – и вот она, победа. Расстояние между лодками по-прежнему уменьшается и уменьшается, но команда Ориэла продолжает делать своё дело доблестно и упорно, она будет до последнего бороться за каждый дюйм. Болельщики Ориэла мчатся по берегу, кто по воде, кто посуху, они вне себя, они охрипли, они исступлённо колеблются между надеждой и отчаянием, но им не может быть стыдно ни за одного человека в своей команде. У устья Чаруэлла между лодками всё ещё расстояние в двадцать футов. Ещё минута – и всё будет кончено так или иначе. Каждый человек в обеих командах старается изо всех сил, сомнений быть не может. Скажите мне, в которой из лодок больше тех, кто в решительный момент может сделать больше, чем в его силах, кто рискнёт порвать кровеносный сосуд, - и я скажу вам, чем это кончится. «Сильная канонада, джентльмены; посмотрим, кого на дольше хватит», - сказал, как утверждают свидетели, герцог* под Ватерлоо – и победил. «А теперь, Томми, мой мальчик, или ты, или я», - сказал Большой Бен** перед последним раундом самого тяжёлого своего поединка – и выиграл. Есть ли сегодня вечером человек такого склада в какой-нибудь из команд? Если да, то пришло его время. Оба рулевых призвали свои команды к последнему усилию; Миллер раскручивает кисточку правого рулевого троса у себя над головой, как маленький жилистый сумасшедший; с бечёвника, с луга Крайст Чёрч, со стоящих в ряд плоскодонок, с облепленных гроздьями зрителей верхушек барж доносится рёв одобрения и поощрения, а оркестр, не в силах удержаться, грянул «Весёлого юного лодочника»*** в темпе два такта в секунду. Столкновение в «Кишке» - ерунда, всего лишь несколько ваших запыхавшихся сторонников крикнут «ура» в вашу честь; но здесь, у самого финиша, на виду у всего Оксфорда, когда идёт борьба за титул лучшей лодки на реке – такой шанс представляется лишь раз в поколение.

* герцог – Артур Уэлсли, 1-й герцог Веллингтон (Arthur Wellesley, 1st Duke of Wellington, 1769 – 1852), командовал войсками союзников, разбившими Наполеона под Ватерлоо. 

** Большой Бен – прозвище английского боксёра-профессионала Бена Конта (Ben Caunt, 1815 – 1861), который в 1841 г. стал чемпионом Англии среди тяжеловесов. По одной из версий, знаменитый колокол Big Ben на часовой башне Вестминстерского дворца в Лондоне был назван в его честь.

*** «Весёлый юный лодочник» (Jolly Young Waterman) – популярная в те годы в Британии песня композитора Чарльза Дибдина (Charles Dibdin, 1745? – 1814).

Оксфордские лодочные гонки. 1942 г.

Иллюстрация с сайта WHERE THAMES SMOOTH WATERS GLIDE http://thames.me.uk/s01630.htm

Кто когда-нибудь видел, чтобы Джервис плохо справлялся со своим делом? Загребной колледжа Св. Амвросия просто великолепен. У Тома где-то в глубине, у самого затылка, ещё оставалась капля нерастраченной энергии, и тут он услышал перекрывший весь шум охотничий клич Драйсдейла; казалось, он подстегнул и его, и всех остальных в лодке, потому что за следующие шесть гребков разрыв между лодкой Св. Амвросия и кормой Ориэла сократился сначала до десяти футов, а потом и до пяти. Несколько недель спустя Харди признался Тому, что, когда он услышал этот вопль, ему показалось, что его мускулы превратились в стальные, и за последние двадцать гребков он выложился больше, чем за любые сорок в начале гонки.

Ещё пятьдесят ярдов – и Ориэл в безопасности, но выражение лица у их капитана настолько зловещее, что рулевой бросает взгляд через плечо. Нос лодки колледжа Св. Амвросия в двух футах от их руля. В такой момент нужны отчаянные меры. Внезапно он сильно тянет за левый рулевой трос, уводя тем самым корму своей лодки с линии движения лодки Св. Амвросия, и опять призывает команду поднажать; они мужественно отвечают на его призыв, но на мгновение действие руля оказывается направленным против них, и скорость гасится. Нос лодки колледжа Св. Амвросия уже зашёл за их корму.

- Столкновение, столкновение! – кричат амвросианцы на берегу.

- Гребите, гребите! – визжит Миллер. Он ещё не почувствовал знакомый электрический разряд и знает, что может потерять своё столкновение, если молодые гребцы хоть на мгновение сбавят скорость. Неопытный рулевой стал бы пытаться попасть в корму Ориэла и проиграл бы.

А вот теперь действительно столкновение, ошибки быть не может. Нос лодки Св. Амвросия зажимает весло загребного Ориэла, и обе лодки так и проходят финишный столб. Так что всё висело на волоске и чуть не сорвалось.

Кому под силу описать сцену на берегу? Это была безумно-радостная сумятица, посреди которой имела место ужасная битва между Джеком и собакой Ориэла – замечательным чёрным бультерьером, принадлежавшим колледжу в целом и никому в особенности, который присутствовал на всех гонках и остро переживал неудачу. К счастью, их удалось разнять, и это не переросло во что-нибудь похуже, потому что, если ориэльцы были в ярости и не прочь подраться, то их противники в тот момент были переполнены «молоком человеческой доброты»*. Поэтому Джека с некоторым трудом оттащили, а ориэльцы выбрались из толпы, унося с собой свою собаку Криба** и глядя в пространство прямо перед собой.

* …молоком человеческой доброты… - в оригинале the milk of human kindness - аллюзия на трагедию У. Шекспира «Макбет», акт 1, сцена 5.

** Криб (Crib) – в переводе с английского «подстрочник» или «шпаргалка». Достойное наименование для студенческой собаки.

- Молодцы, ребята, хорошо гребли, - говорит Джервис, оборачиваясь к своей команде, которая лежит на вёслах, жадно хватая воздух.

- Хорошо грёб, пятый, - говорит Миллер, который даже в момент такого триумфа не склонен к обобщениям в похвалах.

- Хорошо грёб, пятый, - эхом отзывается на берегу. Это тот самый пронырливый тип, смахивающий на сержанта по вербовке.

- Просто фатально хорошо, - прибавляет он, обращаясь к своему товарищу, вместе с которым садится в плоскодонку, чтобы перебраться на луг Крайст Чёрч, - мы должны заполучить его в университетскую команду.

- Не думаю, чтобы тебе это удалось, судя по тому, что я о нём слышал, - отвечает тот.

- Значит, нужно надеть на него наручники и отволочь в лодку силой, - говорит рулевой университетской лодки, - и вообще, почему вербовка насильно не входит в традиции этого университета?

Предыдущая

Следующая