© Юлия Глек, перевод и примечания, 2010.

Томас Хьюз

Thomas Hughes

ТОМ БРАУН В ОКСФОРДЕ

TOM BROWN AT OXFORD

Продолжение романа "Школьные годы Тома Брауна"

Перевод и примечания Юлии Глек

оригинал на Project Gutenberg http://www.gutenberg.org/etext/26851

Глава 25

День Поминовения

Главная

Предисловие переводчика

Том Браун в Оксфорде

Введение

Глава 1

Колледж Св. Амвросия

Глава 2

На реке

Глава 3

Завтрак у Драйсдейла

Глава 4

Лодочный клуб колледжа Св. Амвросия, его руководство и бюджет

Глава 5

Служитель Харди

Глава 6

Как Драйсдейл и Блейк отправились на рыбалку

Глава 7

Взрыв

Глава 8

История Харди

Глава 9

Искушение Брауна

Глава 10

Летний триместр

Глава 11

Мускулистое христианство

Глава 12

Взгляды капитана

Глава 13

Первое столкновение

Глава 14

Замена в команде и что из этого вышло

Глава 15

Буря собирается и разражается

Глава 16

Буря бушует

Глава 17

На новом месте

Глава 18

Деревня Инглборн

Глава 19

Предвестие лучшей погоды

Глава 20

Примирение

Глава 21

Колледж Св. Амвросия принимает у себя капитана Харди

Глава 22

Отъезды ожидавшиеся и неожиданные

Глава 23

Инглборнский констебль

Глава 24

Экзамены "скулз"

Глава 25

День Поминовения

Глава 26

Прогулка на лугу Крайст Чёрч

Глава 27

Нотация, прочитанная львице

Глава 28

Окончание первого курса

Глава 29

Переписка на каникулах

Глава 30

Праздник в Бартон-Мэнор

Глава 31

За сценой

Глава 32

Кризис

Глава 33

Браун Patronus

Глава 34

Mηδέν ΰγαν

Глава 35

Второй курс

Глава 36

На берегу реки

Глава 37

В ночном карауле

Глава 38

Мэри в Мэйфере

Глава 39

Ночной караул и что из этого вышло

Глава 40

Погоня

Глава 41

Суждения и затруднения лейтенанта

Глава 42

Третий курс

Глава 43

Послеобеденные посетители

Глава 44

И снова письма

Глава 45

Магистерский триместр

Глава 46

Из Индии в Инглборн

Глава 47

Свадьба

Глава 48

Начало конца

Глава 49

Конец

Глава 50

Эпилог

Список примечаний

Оксфорд, план города, 1850 г.

- Ах, Мэри, что у тебя с историей? Он был архиепископ, а не епископ, и тогда он был заключён в Тауэре*.

* заключён в Тауэре (the Tower) – Тауэр - старинная крепость в Лондоне, которая использовалась как тюрьма для высокопоставленных лиц. Архиепископ Уильям Лод (William Laud, 1573 – 1645), ближайший сподвижник короля Чарльза I в его борьбе против парламента, был заключён в Тауэр сторонниками парламента в 1641 г., а затем казнён.

Сады Нью-колледжа в Оксфорде. Фредерик Нэш (Frederick Nash), 1831 г.

Иллюстрация с сайта The Archive Web Gallery http://www.artchive.com/web_gallery/F/Frederick-Nash/New-College-Gardens-at-Oxford-1831.html

Сад Сент-Джонс-колледжа. Гравюра У. Госи (W. Gauci) по рисунку У.А. Деламотта (William Alfred Delamotte), 1842 г. Иллюстрация с сайта The Philadelphia Print Shop, Ltd  http://www.philaprintshop.com/oxford.html

Сент-Джонс-колледж, вид из сада. Раскрашенная гравюра J. Le Keux по рисунку Фредерика Маккензи (Frederick Mackenzie), 1835 г.

Иллюстрация с сайта Sanders of Oxford http://www.sandersofoxford.com/describe?id=19037

- Ну, может быть, и так; тогда, конечно, он не мог быть с ней. Очень глупо с твоей стороны помнить всё это, Кэти. Почему ты не желаешь веселиться, раз уж мы приехали сюда отдыхать?

- Мне не станет веселее, если я забуду исторические даты, - со смехом сказала Кэти.

- Нет, станет, вот попробуй! Но если это не мог быть Лод… Значит, это был тот жестокий старый пьяница, у которого была искусственная нога из золота, он ещё был комендантом Оксфорда*, когда король был в отъезде. Должно быть, он ковылял за королевой в своём камзоле из буйволовой кожи и кирасе, а шляпу с длинным волочащимся белым пером держал в руке.

* вероятно, здесь Мэри имеет в виду сэра Томаса Глемхэма (Sir Thomas Glemham, около 1594 – 1649 ), назначенного комендантом Оксфорда в октябре 1645 г.

- Но тебе бы это совсем не понравилось, Мэри, для тебя это слишком серьёзно. Бедная королева сильно тревожилась бы, и ей бы не хотелось болтать, а вам, фрейлинам, пришлось бы следовать за ней, не говоря ни слова.

-  Да, это было бы скучно. Но потом она ушла бы с этим старым комендантом писать какие-нибудь депеши, и, может быть, какой-нибудь молодой офицер с длинными волосами, красивыми кружевами на рукавах и в больших сапогах, который не последовал за королём, потому что был ранен, пришёл бы, чтобы прогуляться или посидеть на солнышке в тишине садов.

И Мэри оглянулась через плечо с озорным блеском в глазах, чтобы посмотреть, как воспримет эту последнюю картину её благоразумная кузина.

- Администрация колледжа никогда не позволила бы этого, - спокойно сказала она, по-прежнему глядя в окно. – Если тебе нужны поклонники, выбирать пришлось бы из чёрных мантий.

- Ты думаешь, они стали бы ревновать к солдатам? Ну, я не возражаю; чёрные мантии тоже очень милы, хотя и немного чопорны. А как, ты считаешь, выглядела моя шляпка?

- Она очаровательна, но долго ли ты ещё собираешься вертеться перед зеркалом? Мне кажется, архитектура тебя ни чуточки не занимает. Иди посмотри на церковь Св. Марии*, как красиво играет свет на шпиле!

* церковь Св. Марии, университетская церковь Св. Марии (The University Church of St Mary the Virgin) – крупнейшая из оксфордских церквей. Является историческим центром, вокруг которого вырос Оксфорд. Первое упоминание о ней в документах датируется 1086 г. Расположена на северной стороне Хай-стрит.

Церковь Св. Марии. Современная фотография. Иллюстрация из Википедии http://en.wikipedia.org/wiki/University_Church_of_St_Mary_the_Virgin

Церковь Св. Марии. Гравюра Дэвида Логгана (David Loggan) из книги «Oxonia», 1675. Иллюстрация с сайта  OxfordPrints.Com http://oxfordprints.com/Loggan%20Listing.htm

Церковь Св. Марии, вид из библиотеки Рэтклифф. Гравюра из книги Рудольфа Аккерманна (Rudolph Ackermann) «История Оксфордского университета» (History of the University of Oxford, 1812-16). Иллюстрация с сайта  OxfordPrints.Com  http://oxfordprints.com/Ackermann%20Oxford.htm

Вход в церковь Св. Марии. Гравюра из книги Рудольфа Аккерманна (Rudolph Ackermann)  «История Оксфордского университета» (History of the University of Oxford, 1812-16). Иллюстрация с сайта  OxfordPrints.Com  http://oxfordprints.com/Ackermann%20Oxford.htm

- Сейчас иду, мне только нужно разобраться с этими цветами. Я совершенно уверена, что здесь их многовато для украшения.

Мэри примеряла новую шляпку перед зеркалом над каминной полкой и вытаскивала и меняла местами розовые бутоны, которыми она была украшена. Тут с улицы донёсся шум колёс, сопровождаемый весёлой мелодией, которую играли на корнете*.

* корнет, корнет-а-пистон – медный духовой музыкальный инструмент, похожий на трубу.

- Что это, Кэти? – воскликнула она, на мгновение оставив свою работу.

- Со стороны моста Модлин едет карета. Думаю, это игроки в крикет возвращаются домой.

- О, дай посмотреть, -  и она вприпрыжку подбежала к окну со шляпкой в руке и встала рядом со своей кузиной. И в самом деле, мимо окна проехала карета, битком набитая игроками в крикет, которые возвращались после матча. Сначала молодые леди смотрели из окна с живейшим любопытством; но, неожиданно обнаружив, что стали мишенью для такого множества мужских глаз, слегка отпрянули внутрь, пока карета не проехала мимо по направлению к «Митре». Когда карета скрылась из виду, Мэри сказала, тряхнув хорошенькой головкой:

- Ну, во всяком случае, самоуверенности им не занимать. По-моему, им не следовало так на нас таращиться.

- Мы сами виноваты, - сказала Кэти, - нам не следовало стоять у окна. Кроме того, раз ты собираешься быть фрейлиной Генриетты-Марии, тебе нужно привыкать к тому, что на тебя таращатся.

- Да, но там это были бы молодые джентльмены, раненные на войне, в гофрированных кружевных воротниках, ну, как на картинах. А это совсем не то, что молодые джентльмены во фланелевых брюках и соломенных шляпах, которые разъезжают в каретах по Хай-стрит. Я утверждаю, что один из них имел наглость поклониться тебе так, как будто он тебя знает.

- Так и есть. Это мой кузен.

- Твой кузен! Ну да, припоминаю. Так, значит, он и мой кузен.

- Вовсе нет. Тебе он не родственник.

- Не слишком-то это меня огорчает. А танцует он хорошо?

- Пожалуй, да. Хотя я не знаю точно. В детстве мы часто встречались, но в последнее время папа превратился в такого инвалида…

- Интересно, как там дядя у вице-канцлера. Смотри, часы на Св. Марии показывают начало девятого. Когда мы должны быть там?

- Нас пригласили к девяти.

- Значит, пора одеваться. А что, Кэти, там будет очень скучно и чопорно? Лучше бы нас пригласили на какой-нибудь не такой важный приём.

- Я уверена, что тебе понравится.

- Но ведь танцев там не будет, правда же?

- Нет, танцев там не будет точно.

- Увы и ах! Надеюсь, что там хотя бы будут молодые люди. Я знаю, что буду ужасно стесняться, если там не окажется никого, кроме всех этих мудрецов. Ну о чём мне говорить с региус-профессором*, Кэти? Должно быть, это ужасно.

* региус-профессор (Regius Professor) – букв. «королевский профессор», должность которого была учреждена одним из английских королей. При назначении на эту должность требуется одобрение короны. Должности региус-профессоров существуют в старинных университетах Соединённого Королевства – Оксфордском, Кембриджском и некоторых других.

- Он будет чувствовать себя по меньшей мере так же неловко, как ты, дорогая, - со смехом сказала мисс Винтер, вставая и отходя от окна, - пойдём одеваться.

- Мне надевать самое лучшее платье? А чем украсить причёску?

В этот момент дверь открылась, и служанка доложила о приходе мистера Брауна.

Карета, недавно проехавшая мимо, принадлежала колледжу Св. Амвросия и везла  команду по крикету, которая возвращалась домой после триумфального матча. Когда проехали мост Модлин, Драйсдейл, вернувшийся в Оксфорд в качестве частного лица после постигшей его катастрофы, которую ему удалось утаить от своего опекуна, и занимавший своё обычное место на козлах, закричал:

- А теперь, ребята, не зевайте, вокруг должно быть полно львиц!

После такого предупреждения все пассажиры, не исключая корнетиста, стали смотреть во все глаза, высматривая посетительниц Оксфорда, просторечно именуемых «львицами», всё время, пока ехали по улице. Их усилия не пропали даром, потому что им удалось углядеть нескольких идущих по Хай-стрит или выглядывающих из окон ещё до того, как они заметили мисс Винтер и её кузину. Появление этих молодых леди произвело сенсацию.

- Эй, смотрите! Вон там, во втором этаже!

- Ей-Богу, это нечто!

- Я за ту, что сидит!

- Нет, нет, лучше та, что стоит; она такая весёлая!

- Эй, Браун, ты с ними знаком?

- Одна из них моя кузина, - сказал Том, который только что поприветствовал их, совершив тем самым проступок, который, как мы видели, вызвал негодование младшей из двух леди.

- Везёт же! Ты возьмёшь меня с собой, когда пойдёшь к ним? Когда это будет? Давай завтра к завтраку!

- Слушай, представь меня им до бала, который будет в понедельник, обещаешь? – сказал другой.

- Не знаю, буду ли я вообще с ними видеться, - сказал Том. – Я оставлю у них свою карточку, но у меня нет настроения бегать, показывая достопримечательности.

Эта речь вызвала бурю негодования; мысль о том, что кто-то из их братии, имея доступ к львицам, тем более к хорошеньким, не собирается этим воспользоваться к наибольшей выгоде остальных и вящей славе и чести колледжа, возмутила студенческие умы. Поэтому они полным составом сопроводили Тома до самых дверей гостиницы, внушая ему, что совершенно необходимо обеспечить присутствие обеих его львиц в колледже Св. Амвросия в течение каждого часа каждого дня, и не покинули его до тех пор, пока не услышали, как он справился о молодых леди, и не увидели, как его провели наверх. Им не стоило так беспокоиться, потому что в глубине души он немало обрадовался появлению презентабельных леди, которые в какой-то степени имели к нему отношение, и без всяких понуканий зашёл бы повидаться с ними быстро и наверняка. Более того, несколько лет назад, когда они были детьми, ему действительно очень нравилась его кузина.

Поэтому они очень сердечно поздоровались и, пожимая руки, оглядели друг друга с головы до ног, отмечая, как изменило их время. В этом возрасте люди меняются быстро и, в основном, к лучшему. Именно так и подумали кузен и кузина. В последний раз они встречались почти три года назад, он был тогда пятиклассником, она – девочкой, ещё не покинувшей классной комнаты. Оба сознавали, что эта встреча доставила им странное удовольствие, смешанное с чувством застенчивости и сомнениями, удастся ли им возобновить свои прежние отношения.

Мэри украдкой наблюдала за ними, делая вид, что занята своим украшением из розовых бутонов. Наконец мисс Винтер повернулась к ней и сказала:

- Кажется, вы ещё не встречались; думаю, вас нужно познакомить. Мой кузен Том – моя кузина Мэри.

- Значит, мы с вами тоже двоюродные, - сказал Том, протягивая ей свою руку.

- Кэти говорит, что нет, - ответила она.

- А я ей не верю, - сказал Том. – А что вы делаете сегодня вечером, сейчас? Почему вы не написали мне, что приедете?

- В последнее время мы мало с кем общались из-за папиного плохого здоровья, так что я даже почти забыла, что ты в Оксфорде.

- Кстати, - сказал Том, - где дядя?

- О, он обедает у вице-канцлера, это его старый товарищ по колледжу. Мы здесь всего только три или четыре часа, но ему уже гораздо лучше. Я так рада, что нам удалось уговорить его сюда поехать.

- Надеюсь, вы ещё не получали никаких приглашений?

- Получали, и ещё сколько! Мы приехали как раз вовремя, чтобы попасть на ланч в Бэйллиол-колледже. Мы с Мэри решили, что для нас это сойдёт за обед, и после него только и делали, что осматривали достопримечательности, и при этом получили приглашения на я не знаю сколько ланчей и завтраков.

Торжественный обед в холле Бэйллиол-колледжа (Balliol College). Из британской иллюстрированной газеты The Graphic, 1877.

 Иллюстрация с сайта OxfordPrints.Com  http://oxfordprints.com/Inexpensive%20Prints.htm

- Что, с кучей донов, я полагаю? – язвительно спросил Том. – Значит, вы не получите никакого удовольствия от Оксфорда. С ними вы умрёте со скуки.

- Ну вот, Кэти, как раз этого я и боялась, - вступила в разговор Мэри. -  Вспомни, за всё это время мы не слышали ни единого слова о балах.

- Так у вас нет пригласительных билетов на балы? - воспрянув духом, спросил Том.

- Нет. Как мы можем их получить?

- О, без сомнения, я смогу это устроить.

- Постойте-ка, как же мы туда пойдём? Папа ни за что нас не поведёт.

- Не беспокойся об этом, вас может сопровождать кто угодно. В День Поминовения на такие вещи никто не обращает внимания.

- Нет, я в самом деле думаю, что лучше подождать, пока я не поговорю с папой.

- А потом разберут все билеты, - сказал Том. – Вы обязательно должны туда пойти. А почему я не могу вас сопровождать? Я знаю нескольких студентов, которые будут сопровождать своих сестёр.

- Нет, боюсь, что это не годится. Но, Мэри, нам уже в самом деле пора одеваться.

- А куда же вы идёте? – спросил Том.

- На вечерний приём у вице-канцлера; мы приглашены на девять часов, а сейчас уже пробило половину.

- Провалиться бы этим донам! Как жаль, что я не знал раньше! Кстати, а цветы у вас есть?

- Ни единого.

- Так я попытаюсь достать вам цветы к тому времени, как вы будете готовы. Можно?

- О да, пожалуйста, - сказала Мэри. – Это замечательно, правда, Кэти? Тогда мне будет, чем украсить причёску, а то я уже не знала, что делать с волосами.

Том бросил взгляд на волосы, о которых шла речь, и поспешил прочь прочёсывать город в поисках цветов так, как будто бы от успеха зависела его жизнь. А ведь ещё сегодня утром он с негодованием отверг бы предположение, что будет заниматься подобным делом до наступления ночи, или высмеял бы его как совершенно невероятное.

Когда он вернулся, напротив двери стояла двуколка, а сами леди как раз собирались спускаться в общую гостиную.

- Смотри, Кэти! Какие чудесные цветы! Как это мило с вашей стороны.

Том уступил этой юной леди ту часть своей ноши, которая поместилась в её беленьких ручках, а остальное положил на стол.

- Скажи, Кэти, что мне надеть – одну эту прекрасную белую розу или веночек из этих вот анютиных глазок? У меня тут есть проволока, я в два счёта его сделаю, - она повернулась к зеркалу и приложила великолепную кремово-белую розу к своим волосам, а затем, повернувшись к Тому, добавила:

- А вы как думаете?

- Я подумал, что больше всего к вашим волосам подойдёт папоротник, - сказал Том, - и раздобыл вот эти листья, - и он выбрал два узких листа папоротника.

- Как мило с вашей стороны! Ну-ка, как вы это себе представляете? А, поняла; это будет прелестно, - говоря так, она пристроила листья, по одному в каждой руке, по бокам головы, а потом порхнула по комнате за иголкой с ниткой и несколькими ловкими стежками соорудила простую зелёную корону, которую кузина надела на неё так, чтобы концы листьев соприкасались как раз надо лбом. Мэри была в восторге от результата и изливала на Тома потоки благодарностей, пока он помогал им поспешно завязывать букеты, а потом они, от души смеясь, вдвоём втиснулись в двуколку (как это позволялось модой того времени) и отправились на свой приём, оставив ему последние указания – подняться наверх и поставить в воду оставшиеся цветы, а также зайти на следующий день сразу же после завтрака.

Он повиновался приказу и задумчиво расставил оставшиеся цветы по фарфоровым вазочкам на каминной полке и в суповой миске, которую поставил на середину стола, а потом провёл несколько минут, рассматривая пару перчаток и другие мелкие женские принадлежности, оставшиеся разбросанными по комнате. Перчатки особенно его привлекали, он разгладил их и разложил на своей большой коричневой от загара руке. Контраст заставил его улыбнуться, и он позволил себе с ними ещё некоторые не имеющие оправдания вольности; после чего вернулся в колледж, где стал предметом многочисленных шуток по поводу продолжительности своего визита и пообещал пригласить своих кузин, как он их называл, почтить своим присутствием некоторые торжества в колледже Св. Амвросия, как только у них появится свободная минутка.

На следующий день было воскресенье, начало празднования Дня Поминовения*, и наши молодые леди провели его в вихре церковных и иных мероприятий. Они посетили утреннюю службу в кафедральном соборе**, которая начиналась в восемь часов; позавтракали у члена Мертон-колледжа и прямо оттуда отправились на университетскую проповедь. Здесь Мэри после двух-трёх совершенно безуспешных попыток понять, о чём говорит проповедник, скоро переключилась на изучение шляпок присутствующих дам, а также на докторов и прокторов внизу и студентов на галерее. В целом она, пожалуй, нашла себе лучшее занятие, чем её кузина, которая была достаточно осведомлена о борьбе между различными внутрицерковными течениями, чтобы понимать, о чём идёт речь, и которую очень взволновали рассуждения проповедника, представлявшие собой нападки на недавние публикации самых выдающихся представителей университета. Бедная мисс Винтер ушла оттуда со смутным чувством, что все, кто осмеливается сойти с проторенных путей, глубоко порочны, и что наиболее опасное умонастроение на свете - это то, которое заставляет дерзать и возбуждает вопросы, и не может быть удовлетворено микстурой из правил и предписаний, которую прописывают высокопоставленные доктора от религии. Будучи набожной и почтительной по натуре, она старалась думать, что проповедь пошла ей на пользу. В то же время ей не давала покоя мысль, что, похоже, лучшие люди всех времён, о которых ей только доводилось читать, как раз принадлежали к тем, кого проповедник, по сути, осуждал, хотя на словах превозносил и называл светочами Церкви. В голове у неё крутились слова, услышанные на одном из уроков: «Сим вы свидетельствуете о делах отцов ваших и соглашаетесь с ними, ибо они избили пророков, а вы строите им гробницы»***. Но ей некогда было об этом раздумывать, и, поскольку её отец похвалил проповедь как благородный протест против ужасных тенденций последнего времени к папизму и пантеизму, она, как могла, задушила ростки сомнения в своём сердце и отправилась на торжественный ланч в преподавательской, после которого её отец удалился в гостиницу, а их с кузиной проводили на послеобеденную службу в Модлин-колледже. При совершении этого последнего подвига они попали в давку, сравнимую лишь с той, которая бывает у входа в оперу, когда поёт Дженни Линд****. Но на что только не пойдёт нежная британская леди ради удовольствия или долга?

* воскресенье, начало празднования Дня Поминовения (Show Sunday) – праздничные мероприятия по случаю Дня Поминовения продолжаются в Оксфорде целую неделю - это 9 неделя Троицына триместра (Trinity term), и приходится она на июнь. Первым днём празднования является Show Sunday.

** кафедральный собор – кафедральным собором епархии Оксфорда является собор Церкви Христовой (Christ Church Cathedral), который одновременно является часовней крупнейшего колледжа университета – колледжа Крайст Чёрч.

*** Евангелие от Луки 11:48, Синодальный перевод.

**** Дженни Линд (настоящее имя Johanna Maria Lind, 1820 – 1887) – шведская оперная певица, одна из наиболее прославленных певиц XIX столетия, носившая прозвище «шведский соловей». В 40-х годах с огромным успехом гастролировала в Великобритании.

Собор Церкви Христовой, Оксфорд. Современная фотография. Иллюстрация из Википедии http://en.wikipedia.org/wiki/Christ_Church_Cathedral,_Oxford

Собор Церкви Христовой, вид с юго-востока. Из «Оксфордского альманаха» (Oxford Almanack, 1803). Иллюстрация с сайта  OxfordPrints.Com  http://oxfordprints.com/Christ%20Church.htm

Собор Церкви Христовой, гробница Св. Фридесвиды (St. Frideswide). Из «Оксфордского альманаха» (Oxford Almanack, 1815). Иллюстрация с сайта  OxfordPrints.Com  http://oxfordprints.com/Christ%20Church.htm

Часть собора Церкви Христовой. Гравюра из книги Рудольфа Аккерманна (Rudolph Ackermann) «История Оксфордского университета» (History of the University of Oxford, 1812-16). Иллюстрация с сайта  OxfordPrints.Com  http://oxfordprints.com/Christ%20Church.htm

Вид кафедрального собора Оксфорда, 1784 г. Иллюстрация с сайта  OxfordPrints.Com  http://oxfordprints.com/Christ%20Church.htm

Собор Церкви Христовой, Оксфорд. Вид изнутри. Раскрашенная гравюра. Иллюстрация с сайта  OxfordPrints.Com  http://oxfordprints.com/Christ%20Church.htm

Чувства бедняги Тома в продолжение этого дня легче представить, чем описать. Он зашёл к ним, как и было ему приказано, после завтрака и ждал их в номере гостиницы.  Разумеется, они не появились. Ему удалось заметить их вдалеке в церкви Св. Марии, но приблизиться не удалось. После обеда он нанёс ещё один визит, такой же безуспешный в смысле возможности с ними увидеться; зато он обнаружил в номере своего дядю, лежащего на диване. Сначала эта встреча привела его в ужас, но после того, как к нему вернулось самообладание, он, как я с сожалением вынужден заметить, воспользовался слабостью старого джентльмена и начал очень подробно и сочувственно расспрашивать его о здоровье. Том совершенно не верил в слабое здоровье своего дядюшки и думал – как склонны думать многие люди крепкой конституции, когда им приходится сталкиваться с нервнобольными – что он мог бы в любую минуту одним решительным усилием стряхнуть с себя все свои болезни, если бы захотел. Поэтому его сочувствие было сплошным притворством, хотя, пожалуй, его можно извинить, учитывая, что это делалось с целью убедить старого джентльмена вверить молодых леди его попечению для вечерней прогулки по Длинной аллее и вообще рассматривать своего племянника Томаса Брауна в качестве естественной опоры и поддержки в стенах университета, поскольку единственная цель его жизни в настоящий момент – это оградить дядюшку от забот, и он обладает такими редкими в столь юном возрасте благоразумием и уравновешенностью, что ему можно доверять не хуже, чем испанской дуэнье. И жертва в значительной степени запуталась в его силках. У дядюшки было много старых друзей в разных колледжах, и он очень любил хорошие обеды с долгими посиделками по окончании. Как раз этим вечером он собирался обедать в Сент-Джонс-колледже, и его очень беспокоила мысль о том, что придётся расстаться с не имеющим себе равных старым портвейном этого учебного заведения ради того, чтобы сопровождать дочь и племянницу на Длинной аллее. При этом он был слишком добродушен и покладист, чтобы лишить их этого удовольствия, а идея отпустить их туда с совершенно незнакомыми людьми ему не нравилась. Теперь же ему предлагался компромисс. Его племянник, конечно, был молод, но всё-таки это был близкий родственник, что обеспечивало бедного старика благовидным предлогом не тратить силы, а этого ему было совершенно достаточно для того, чтобы переложить свою ответственность на чужие плечи.

Итак, Том спокойно дождался возвращения юных леди как раз перед обедом в холле. Мистер Винтер уже начинал беспокоиться. Как только они появились, он отправился в Сент-Джонс-колледж, посоветовав им провести вечер в гостинице, потому что у них очень усталый вид; но если они решат отправиться на Длинную аллею, их будет сопровождать его племянник.

- Почему дядя Роберт говорит, что у нас усталый вид? – сказала Мэри, глядя в зеркало в поисках ответа. – Я не устала ни капельки. Кэти, ты же хочешь пойти на Длинную аллею, правда?

- Я на это надеюсь, - сказал Том. – Мне кажется, вы должны предоставить мне кое-какую компенсацию. Сегодня утром я явился сюда, как было приказано, но вас не было, и с тех самых пор я безуспешно пытался вас поймать.

- Мы не виноваты, - сказала мисс Винтер, - у нас, правда, целый день ни минутки свободной не было. Мне было очень жаль, что мы заставили тебя прийти сюда сегодня утром зря.

- Так как насчёт Длинной аллеи, Кэти?

- А тебе не кажется, что на сегодня уже довольно? Я бы лучше попила чаю и спокойно посидела бы дома, как предложил папа.

- Ты очень устала, дорогая? – спросила Мэри, садясь на диван рядом с кузиной и беря её за руку.

- Нет, дорогая, мне просто нужно немножко посидеть в покое и выпить чашку чая.

- Тогда давай тихонько посидим здесь, пока не будет пора выходить. Когда нам нужно быть на Длинной аллее?

- Где-то в полвосьмого, - сказал Том, - позже нежелательно.

- Ну вот, видишь, Кэти, за два часа мы отлично отдохнём. Ты ляжешь на диван, а я тебе почитаю, а потом мы отправимся совсем отдохнувшие.

Мисс Винтер улыбнулась и сказала:

- Хорошо.

Она видела, что кузине очень хочется пойти, и не могла отказать ей ни в чём.

- Может быть, прислать вам чего-нибудь из колледжа? – спросил Том. – Вам бы следовало подкрепиться не только чаем.

- О нет, спасибо. Мы обедали в середине дня.

- Тогда я зайду за вами часов в семь, - сказал Том, который, хоть и нехотя, пришёл к выводу, что лучше на некоторое время оставить их одних.

- Да, только приходите заранее, мы хотим увидеть всё-всё. Мы ведь деревенские кузины, не забывайте об этом.

- В таком случае позвольте мне называть вас кузиной, просто для проформы.

- Конечно же, просто для проформы мы будем кузеном и кузиной впредь до следующего уведомления.

- Ну, Мэри, кажется, вы с Томом поладили, - сказала мисс Винтер после того, как за ним закрылась дверь. – Мне следовало бы у тебя поучиться, хотя вряд ли получится. Как, должно быть, хорошо не быть застенчивой!

- Так ты застенчива? – спросила Мэри, поглядывая на свою кузину с шаловливой и ласковой улыбкой.

- Да, ужасно. Для меня просто пытка войти в комнату с незнакомыми людьми.

- Так ведь и для меня тоже. И я уверена, что вчера вечером на приёме у вице-канцлера ты смущалась гораздо меньше меня. Я даже завидовала тебе, ты казалась такой спокойной и уверенной.

- Правда? Я была готова отдать что угодно, лишь бы снова оказаться здесь, в тишине и покое. Но ты не такая. В тебе нет настоящей застенчивости, а то бы ты не поладила так быстро с моим кузеном.

- О, его я совсем не стесняюсь, - со смехом сказала Мэри. – Как хорошо, что он так скоро нас нашёл. Он мне очень нравится. Есть в нём что-то такое трогательное и беззащитное. По-моему, из него кто угодно может верёвки вить. А тебе так не кажется?

- Я в этом не уверена. Но он всегда был мягкосердечным мальчиком, бедняжка. Впрочем, он уже не мальчик. Будь осторожна, Мэри. Ну что, позвоним и закажем чай?

Предыдущая

Следующая