© Юлия Глек, перевод и примечания, 2010.

Том так высоко ценил честь своего попадания в команду на первом же году, что ему почти удалось не нарушать тренировочной нормы, в результате чего сейчас, когда этот знаменательный день, наконец, настал, он находился в крайне беспокойном и неприятном состоянии как тела, так и духа.

Он сбежал от флейты Диогена, но покоя так и не нашёл. Попробовал зайти к Драйсдейлу. Этот герой валялся на диване на спине и играл с Джеком. Он только усилил жажду и дурное расположение духа Тома своими язвительными замечаниями о гребле и обо всём, с ней связанном, и прежде всего о Миллере, который недавно приехал и, когда вчера они тренировались с ним на руле, заявил, что команда в целом и Драйсдейл в особенности «не готовы и наполовину».

Наружная дверь Блейка была заперта как обычно. Том заглянул к капитану, но обнаружил, что тот погружён в занятия, и ему оставалось только уйти; после тщетной попытки найти других членов команды он сел и попытался читать сначала роман, а потом пьесу Шекспира, - однако совершенно безуспешно; тогда он пошёл бродить за пределами колледжа и через пять минут, влекомый естественной и непреодолимой тягой, очутился на университетской барже.

С полдюжины человек читало газеты, и ещё одна-две группы обсуждали сегодняшние гонки. Среди прочего, взвешивались шансы на то, что лодка Св. Амвросия совершит столкновение* в первый же вечер. Все хором хвалили загребного, но относительно того, удастся ли им это, высказывались большие сомнения. Том забрался на самый верх баржи, чтобы не слышать, потому что, пока он слушал, сердце у него начало быстро колотиться, а горло ещё больше пересохло. Стоя наверху, он смотрел вниз, на «Кишку», и сильный ветер трепал его мантию. Нигде не было видно даже двойки; из-за великого события, которое ожидалось вечером, река в это время дня совсем опустела. Была видна только пара яликов, в которых совершали свой водный моцион студенты, принадлежавшие к «читающему кружку», - они возвращались домой, чтобы успеть на послеобеденную службу в часовне. Самый быстрый из них вскоре подошёл достаточно близко, чтобы Том смог узнать стиль Харди; поэтому он спустился вниз, чтобы встретить служителя на пристани, и вместе с ним прошёл в раздевалку колледжа Св. Амвросия.

* совершит столкновение – оксфордские лодочные гонки (bumps race) проводятся следующим образом. Лодки на старте располагаются одна за другой, поскольку Темза слишком узкая река, чтобы команды всех колледжей могли грести в ряд. Заданное расстояние между лодками фиксируется с помощью верёвки или цепи, один конец которой закреплён на берегу, а другой удерживает рулевой. Порядок, в котором лодки выстраиваются на старте, зависит от положения каждой из них в рейтинге: сначала идёт первая по результатам последней гонки, потом вторая и т.д. По стартовому сигналу рулевой отпускает верёвку, и команда начинает грести. Цель каждой команды – догнать и стукнуть (да, именно стукнуть!) ту лодку, что впереди, и одновременно не дать себя стукнуть той лодке, которая сзади. «Столкновение» (a bump) считается совершённым, если произошёл контакт между любыми частями двух лодок, а также если корма задней лодки полностью миновала нос передней, но такое бывает редко. После совершения столкновения обе команды выходят из игры и не принимают участия в дальнейшей гонке, их дело – побыстрей убраться с дороги, чтобы не мешать остальным. Совершённое столкновение приводит к изменению рейтинга: допустим, пятая в рейтинге лодка стукнула четвёртую. Значит, они меняются местами: пятая становится четвёртой, а четвёртая – пятой, и в следующий раз они будут стартовать именно в таком порядке. Соревнования проходят в течение нескольких дней, так что положение лодки в рейтинге может претерпеть значительные изменения.

- Ну, как самочувствие перед сегодняшней гонкой? – спросил Харди, вытирая лицо и шею после того, как умылся холодной водой, и глядя смело и весело, как жокей в день дерби.

- Ой, ужасно! Боюсь сломаться, - сказал Том и выложил некоторые из своих сомнений и невзгод. Вскоре Харди очень его обнадёжил, и к тому времени, как они дошли до половины луга Крайст Чёрч, к нему вполне вернулось настроение. Ведь он знал, как хорошо Харди разбирается в гребле, и что на его мнение можно положиться; поэтому было очень утешительно услышать, что с его точки зрения они точно вторая, если уж не лучшая лодка на реке, и что им обязательно удастся совершить несколько столкновений, если только не произойдёт какая-нибудь авария.

- Так ведь я как раз этого и боюсь, - сказал Том. – Я боюсь, что совершу какой-нибудь ужасный промах.

- Не совершишь! – сказал Харди, - только помни вот что. Не воображай, что сможешь грести за всех в лодке, и не пытайся этого делать. Это обычная ошибка молодых гребцов. Если ты точно соблюдаешь ритм, можешь быть полностью уверен, что ты делаешь свою долю работы. Ритм – это всё. Почти.

- Я этого не забуду, - сказал Том, и они вошли в колледж Св. Амвросия, как только отзвонил колокол на службу в часовне. Сначала он отправился в часовню, а затем в холл, где сидел за компанию и болтал, пока остальные обедали.

И вот, наконец, время подошло, капитан с Миллером собрали их у ворот, и они пошли к реке. Дюжина других команд направлялась в ту же сторону, а вместе с ними туда стекалась и добрая половина всех студентов Оксфорда. На берегах реки собралась толпа; и плоскодонки быстро сновали туда-сюда, перевозя партии пассажиров на беркширскую сторону. Университетская баржа, как и все другие баржи, была украшена флагами, оркестр играл бодрую мелодию, когда команда колледжа Св. Амвросия достигла места действия.

В раздевалке времени даром не теряли, и уже через две минуты все они стояли на пристани во фланелевых брюках и шёлковых рубашках.

- Лучше наденьте куртки, - сказал капитан, - мы же пока не стартуем.

- А вот и Брэйзенноус.

- Похоже, настроены они серьёзно, верно?

- Чёрный с жёлтым такое красивое сочетание. Цвета у них подобраны что надо. Хотелось бы мне, чтобы наша новая лодка была чёрная.

- К чёрту её цвет, лишь бы была устойчивая и не зарывалась dip.

- Ну, вчера она не зарывалась; по крайней мере, так говорили люди на берегу.

- Вот Бэйллиол, вот Ориэл, вот Юнивёсити.

- Мы же опоздаем, клянусь Юпитером! Где Миллер?

- В ангаре, пошёл за лодкой. Смотрите, вот Эксетер.

Вот так выглядели флаги и униформы лодочных клубов различных колледжей Оксфордского университета по состоянию на 1848 г. Колледжа Св. Амвросия здесь, разумеется, нет и быть не может, поскольку такого колледжа никогда не существовало в реальности.

Иллюстрации с сайта WHERE THAMES SMOOTH WATERS GLIDE http://thames.me.uk/s01630.htm

Разговор на мгновение замер, пока все с горячим интересом рассматривали лодку Эксетера. Их капитан с мрачной улыбкой кивнул Джервису, когда они не спеша гребли мимо.

Затем разговор возобновился:

- А каков, как ты думаешь, её ход?

- Неплохой. В середине лодки у них очень сильные гребцы.

- Ничего подобного, это всё лишний жир.

- Вот увидишь, они подготовлены лучше нас. Выглядят они отлично.

- Ещё бы. Весь последний месяц они гребли по семь миль на каждые наши пять, я в этом уверен.

- Тогда мы их не стукнем.

- Это ещё почему?

- А ты разве не знаешь, что стоимость продукта состоит из количества труда, затраченного на его производство? Наименование продукции: скорость на маршруте вверх от Иффли. Затраченный труд: Эксетер - 7; Св. Амвросий - 5. Видишь, это против природы вещей, чтобы мы их стукнули, - что и требовалось доказать.

- Что за чушь! Как будто десять миль, пройденные с их загребным, стоят двух, пройденных с Джервисом!

- Голубчик, эта чушь не моя, обращайся с претензиями к философам. Я лишь применил универсальный закон к частному случаю.

Том, не замечая, как ради пользы команды на неё изливаются жемчужины экономической мысли, наблюдал за восьмёркой Эксетера, которая плавно скользила по направлению к Чаруэллу. Он думал, что ритм они выдерживают ужасающе хорошо.

- Эй, Драйсдейл, смотри, вон увозят Джека на плоскодонке.

- Ну да, конечно. А ты думал, он поплывёт с нами?

- Почему Миллер не даёт нам стартовать? Почти все лодки уже отчалили.

- Времени ещё довольно. Мы с тем же успехом можем побыть и здесь, чем болтаться по берегу возле Иффли.

- Мы не отправимся до последнего, Миллер никогда не позволяет нам вылезать из лодки на месте.

- Ну, пойдёмте, вот, наконец, и лодка.

Новая лодка появилась из ангара, её уверенно вели к тому месту, где они стояли, Миллер и лодочник. Затем рулевой выскочил из неё и позвал бакового*, и тот вышел вперёд.

* баковый (гребец) – первый, считая от носа лодки.

- Смотри, осторожно, там нет настила, - предупредил Миллер.

- Куртку брать?

- Да, при таком ветре вам всем лучше идти в ту сторону в куртках. Я послал туда человека, чтобы принёс их назад. Теперь второй.

- Я! – сказал Драйсдейл, выступая вперёд. Потом подошла очередь Тома, и вскоре все заняли свои места.

- Так, - сказал Миллер, занимая своё место, - подножки у всех в порядке?

- Мне нужно немного смазать уключину.

- Смазку я беру с собой, смажем на месте. Всё в порядке?

- Да.

- Тогда отталкивайте её – потихоньку.

Лодка колледжа Св. Амвросия была почти последней, поэтому по пути ей не попадались ни плоскодонки, ни другие препятствия, и они размеренно гребли вниз по течению мимо университетской баржи, верх которой уже был заполнен зрителями. Каждый в лодке чувствовал себя так, как будто на него устремлены взгляды всей Европы, и старался грести как можно лучше. Маленькие группы, одетые в мантии, были разбросаны вдоль берега на лугу Крайст Чёрч; в основном это были доны, которые искренне интересовались гонками, но в те времена предпочитали не выказывать слишком сильный энтузиазм, пересекая реку и отправляясь к месту старта. Эти тёмные группы тут и там подсвечивались платьями леди, которые прогуливались туда и сюда и смотрели на лодки. В устье Чаруэлла стояли на якоре две плоскодонки, в которых, вольготно развалившись, курили полулёжа около дюжины молодых джентльменов; несколько из них были друзьями Драйсдейла и окликнули его, когда лодка проходила мимо.

- Понесло же с вами меня, дурака! – проворчал он вполголоса, бросая завистливый взгляд на плоскодонки, которые так уютно стояли под берегом с подветренной стороны. – Слушай, Браун, правда же, было бы здорово, если бы всё это было уже позади и мы гребли вверх?

- Тишина на носу! – заорал Миллер.

- Ах ты дьявол, как я тебя ненавижу! – проворчал Драйсдейл полушутя, полусерьёзно, когда они проносились под ивами.

Том с каждым гребком чувствовал себя всё увереннее, и к тому времени, как они подошли к «Кишке», начал надеяться, что с ним не случится припадок, и он внезапно не обессилеет, и не поймает леща, и с ним не случится ещё какая-нибудь неописуемая беда, страх перед которой преследовал его весь день.

- Вот они, наконец! Пошли, будем держаться с ними вровень, - сказал Харди Грею, когда лодка подошла к «Кишке», и оба поспешили вдоль реки, Харди – наблюдая за командой, а Грей – наблюдая за Харди.

- Харди, у тебя такой возбуждённый вид!

- Я бы двадцать фунтов отдал за то, чтобы участвовать в гонках.

Грей молча тащился рядом со своим большим другом и искренне недоумевал, что же так его взволновало.

Как только лодка вылетела в «Кишку» из-под прикрытия оксфордширского берега, задул встречный ветер.

- Вёсла плашмя на выносе, - закричал Миллер; а потом тихо добавил, обращаясь к капитану:

- Стартовать при таком ветре будет нелегко.

- Другим будет не легче, - ответил капитан.

- Хорошо сказано, ты, старый философ! – сказал Миллер. - Быть у тебя рулевым просто удовольствие, с тобой не занервничаешь. Интересно, а сам ты когда-нибудь нервничаешь?

- Не знаю, - ответил капитан. – Вот и наш шест, можно поворачивать.

- Баковые, суши вёсла; а теперь, второй и четвёртый, разворачивай её; табань*, седьмой и пятый! – закричал рулевой, нос лодки сделал поворот, и в два-три гребка она ткнулась в берег.

* табанить – грести в обратную сторону.

Джек тут же сделал судорожную попытку прыгнуть в лодку, но её решительно пресекли, и он бултыхнулся обратно в воду.

Чу! – первый выстрел из пушки*. От этого звука у Тома душа опять ушла в пятки. Несколько лодок тут же отчалили от берега, и толпа на берегу заволновалась в предчувствии предстоящего возбуждения. Команда колледжа Св. Амвросия взялась за вёсла, в последний раз смазала уключины и поставила ноги на подножки.

* сигналом к началу гонки являются три выстрела из пушки: первый - за пять минут до старта, второй – за минуту, третий – стартовый.

Вот как выглядели стартовые пушки в 1908 г. За пушками – шесты-указатели с названиями колледжей для обозначения места старта. На одном из тех, что держат в руках, можно прочесть «Ориэл».

Иллюстрация с сайта WHERE THAMES SMOOTH WATERS GLIDE http://thames.me.uk/s01630.htm

А вот как выглядели пушки в 2007 г. Похоже, англичанам за 100 лет удалось вывести новую, карликовую породу. Умильные пушечки, правда?

Иллюстрация с сайта WHERE THAMES SMOOTH WATERS GLIDE http://thames.me.uk/s01630.htm

- Отваливать? – спросил баковый.

- Нет, у вас есть ещё минута, - сказал Миллер, сидевший с часами в руке на корме, - только когда я дам команду, не зевайте.

Капитан повернулся на сиденье и посмотрел на сидящих в лодке. Лицо у него было спокойное и полное уверенности, которую он, казалось, передавал всей команде. Встретившись с ним глазами, Том почувствовал себя спокойнее и сильнее.

- Смотрите, ребята, темп не ускорять, - весело сказал он, - четыре коротких гребка, чтобы дать ей ход, а потом равномерно. Вот, передайте лимон.

И он вытащил из кармана нарезанный лимон, положил ломтик себе в рот, а остальное передал Блейку, который последовал его примеру и передал его дальше. Каждый взял по кусочку, и как только баковому достался последний, Миллер крикнул:

- А теперь куртки прочь, отваливай!

Куртки, брошенные на берег, подобрали лодочники, которые должны были о них позаботиться. Команда разобрала вёсла, второй оттолкнул нос, а капитан сделал то же самое на корме. Миллер взял в руку стартовую верёвку.

- Ветер прямо в корму, - сказал он, - эй, кто-нибудь, стравливайте верёвку. Нет, не вы, кто-нибудь с сильными руками. Да, вы подойдёте, - добавил он, когда Харди подошёл к воде и взял верёвку, - стравливайте её фут за футом по мере надобности. Не слишком быстро, не спешите - вот так. Второй и третий, вёсла на воду, дайте ей ход.

Верёвка равномерно стравливалась, и лодка встала на своё место.

Но теперь опять подул ветер в корму, и она начала дрейфовать к берегу.

- Нужно табанить, Миллер, и отвести её чуть поглубже, а то вёсла с загребного борта будут задевать берег.

- Сам вижу, чёрт бы побрал этот ветер. Табань, все, одним гребком. Табань, говорю! – заорал Миллер.

Заставить команду табанить хоть на дюйм именно в тот момент было делом нелёгким, особенно потому, что в ней было два человека, которые ещё ни разу не участвовали в гонках, кроме как во втором составе, и один, который вообще ни разу в жизни в гонке не участвовал.

Однако лодка движется назад, натяжение стартовой верёвки ослабевает в руке у Миллера, и загребной, вынув весло из уключины, снова осторожно отталкивает корму.

Второй выстрел! Ещё одна короткая минута, и мы отчалим. Короткая, как же! Вы бы так не сказали, если бы сидели в лодке с душой, ушедшей в пятки, и дрожали с ног до головы, будто паралитик. Эти шестьдесят секунд до стартового выстрела вашей первой гонки – это же целая жизнь.

- Господи, нас снова сносит к берегу, - с ужасом сказал Миллер.

Капитан был мрачен, но не сказал ни слова; теперь было уже слишком поздно снова вытаскивать весло из уключины.

- Эй, хватайте длинный багор и отталкивайте!

Харди, к которому была обращена эта просьба, схватил багор и, стоя одной ногой в воде, изо всех сил упёр его конец в планширь*, и вот так, одной только силой, удерживал корму. Места хватало ровно настолько, чтобы погрузить в воду вёсла со стороны загребного, и не более того. Стартовая верёвка была натянута как струна; выдержит ли левая рука Миллера?

* планширь - горизонтальный деревянный брус в верхней части фальшборта.

Харди отталкивает лодку на старте.

Иллюстрация 1861 г. с сайта WHERE THAMES SMOOTH WATERS GLIDE http://thames.me.uk/s01630.htm

Ужасный момент. Но рулевой справился с ситуацией, хотя его почти что опрокинуло назад с сиденья. В правой руке вместе с рулевым тросом он держит часы.

- Осталось восемь секунд. Следите за вспышкой. Помните, все глаза туда.

Вот она, наконец, - вспышка стартового выстрела из пушки. Задолго до того, как звук выстрела раскатывается по реке, вся сила и энергия, еле сдерживаемая последние шесть минут, вырывается наружу с таким рывком и натиском, что тот, кому довелось ощутить это, будет помнить потом всю жизнь, но вот сможет ли ещё когда-нибудь испытать? Стартовые верёвки выпадают из рук рулевых, вёсла мгновенно погружаются в воду, сверкают лопасти, брызги разлетаются в стороны, и лодки устремляются вперёд.

Толпы на берегу рассыпаются и устремляются вдоль реки, каждая старается держаться как можно ближе к своей лодке. Некоторые бегут по бечёвнику*, некоторые – у самой кромки воды, а то и прямо по воде; одни слегка впереди, как будто это может помочь тащить вперёд их лодку; другие держатся сзади, откуда лучше наблюдать за греблей; но все бегут со всех ног в диком возбуждении и орут во всю глотку, обращаясь к тем, кто защищает честь колледжа.

* бечёвник – береговая полоса вдоль судоходных рек.

- Молодцы, все! Поднажми, пятый! Вы нагоняете с каждым гребком! Баковый, следи за ритмом! Браво, Св. Амвросий!

Так они неслись вровень с лодками, толкаясь, пихаясь, спотыкаясь и задыхаясь.

На четверть мили по берегу царит замечательная сумасшедшая суета и катится вверх по течению.

На протяжении первых десяти гребков Том слишком сильно боялся сделать ошибку, чтобы что-либо чувствовать, слышать или видеть. Вся его душа как будто прилипла к спине сидящего перед ним, его единственной мыслью было соблюдать ритм и отдавать всю свою силу гребку. Но, как только команда вошла в хорошо знакомый размашистый ритм, к нему вернулось то, что можно назвать сознанием; и, пока напрягалась каждая мышца в его теле, пока грудь тяжело вздымалась, а сердце сильно билось, каждый нерв как будто обрёл новую жизнь, а чувства приобрели непривычную остроту. Он чувствовал аромат дикого чабреца в воздухе, и в голове у него хватало места, чтобы удивиться, откуда он здесь взялся, ведь он никогда не видел этого растения около реки и не слышал здесь его запаха. Хотя он не спускал глаз со спины Диогена, он, казалось, успевал видеть всё одновременно. Ему казалось, что лодка, которая шла позади, их нагоняет (он еле-еле удержался от того, чтобы не начать грести быстрее), он видел возбуждённое лицо Миллера со сжатыми губами и глазами, так сосредоточенно устремлёнными вперёд, что Том почти чувствовал его взгляд над своим правым плечом; видел проносящиеся мимо берега и кричащую толпу; он не мог видеть этого глазами, но, тем не менее, знал, что Грея сбили с ног и он чуть не свалился в воду на первой же сотне ярдов, что Джек с лаем вскачь пробирается по самой кромке воды; но прежде всего он знал также хорошо, как если бы действительно туда смотрел, что по берегу, размахивая длинным багром, несётся крепкая фигура в шляпе и мантии, которой всё время удаётся держаться точно напротив лодки; и сквозь вавилонский гул голосов, ритмичный плеск вёсел и собственное тяжёлое дыхание он снова и снова слышал обращённый к нему голос Харди так ясно, как будто больше вокруг не было ни звука:

- Давай, второй, давай! Молодец! Давай, давай!

Этот голос, казалось, придавал ему силы грести дальше. Что это была за работа! За последние шесть недель у него было много тяжёлых ходок, но «ничего подобного тому»*.

* «ничего подобного тому» - в оригинале «never aught like this», строка из поэмы Вальтера Скотта «Мармион: битва на Флодденском поле» (Marmion: a Tale of Flodden Field), песнь VI, XXXII.

Но вечно это продолжаться не может; мышцы гребцов не стальные, лёгкие не из бычьей шкуры, а сердца не могут продолжать качать кровь на скорости в сотню миль в час и не разорваться. Лодка Св. Амвросия здорово оторвалась от лодки сзади, это видно по большому промежутку между сопровождающими толпами; теперь, когда они уже возле «Кишки», движение лодки на несколько мгновений замедляется, хотя рёв на берегу делается всё громче и громче, и Том уже понимает, что толпа болельщиков колледжа Св. Амвросия смешивается с толпой впереди.

«Должно быть, мы близко к Эксетеру!» – мелькает у него мысль, и, кажется, в тот же момент она посещает и всю остальную команду. Потому что внезапно их руки как будто перестают ощущать усталость, лодка уже не тащится, и следующий гребок выбрасывает её вперёд как на старте, а лицо Миллера, которое на несколько секунд затуманилось, опять проясняется.

Лицо и поза Миллера представляют собой удивительное зрелище. Подобравшись так, чтобы занимать как можно меньше места, с подбородком, который почти касается коленей, и руками, прижатыми к бокам, он надёжно, но легко удерживает руль, так, как хороший наездник держит поводья охотничьей лошади, - если бы рулевой мог совершить столкновение одними только своими усилиями, он наверняка сделал бы это. Вы не увидите, чтобы рулевой колледжа Св. Амвросия резко дёргал руль, сколько ни наблюдайте за ним с берега; движение лодки никогда не замедляется по его вине, она легко и грациозно огибает все выступы берега.

- Нагоняем! Нагоняем! – то и дело тихонько говорит он капитану, который отвечает ему подмигиванием, потому что бережёт дыхание для другого. И разве не великолепен капитан, когда он с быстротой молнии наклоняется вперёд, гребок за гребком, спина прямая, зубы стиснуты, всё тело работает от бедра с ритмичностью машины? По мере того, как расстояние между лодками продолжает сокращаться, глаза маленького темпераментного рулевого загораются от волнения, но он слишком хорошо знает своё дело, чтобы торопить заключительный рывок, пока ещё не уверен, что победа у него в кармане.

Теперь уже несомненно, что обе толпы перемешались, и крики, тоже вперемешку, летят над водой:

- Ну-ка, Св. Амвросий, ещё шесть гребков!

- Эксетер, вы отрываетесь, поднажмите!

- Осторожно в «Кишке», Эксетер!

- Браво, Св. Амвросий!

Вода проносится мимо, всё ещё в маленьких водоворотах от вёсел предыдущей лодки. Теперь Тому чудится, что он уже слышит звук их вёсел и руля и голос их рулевого. В следующее мгновение обе лодки уже в «Кишке», и до них долетает целая буря криков, когда толпа неистово бросается к левому краю пешеходного мостика, среди них преобладает крик:

- О-о, молодец, рулевой, отлично, Св. Амвросий!

И тут Миллер, который до сих пор был неподвижен, как статуя, поднимает правую руку и раскручивает кисточку троса над головой:

- Теперь давайте, ребята, ещё шесть гребков – и мы их стукнем!

Старина Джервис наклоняет свою большую широкую спину так, что почти ложится, и проталкивает весло сквозь воду с мощью гиганта, на следующем гребке его пример подхватывает вся команда, новая лодка хорошо отзывается на спурт, Том ощущает небольшой толчок сзади, слышится скрежещущий звук, и Миллер кричит:

- Вёсла из уключин, баковый и третий, - и нос лодки колледжа Св. Амвросия тихо скользит вдоль борта лодки Эксетера, пока не касается весла их загребного.

- Осторожней, там, - это говорит рулевой лодки, которую стукнули.

Столкновение. Из британской иллюстрированной газеты The Graphic, 1877.

Иллюстрация с сайта WHERE THAMES SMOOTH WATERS GLIDE http://thames.me.uk/s01630.htm

Оглянувшись, Том обнаруживает, что находится всего в футе или двух от него, и, будучи совершенно не в состоянии скрыть свою радость, но не желая демонстрировать её на глазах у доблестного соперника, отворачивается к берегу и начинает подавать знаки Харди.

- Эй, там, на носу, чем вы заняты? Скорее отваливайте! Давайте поживее! На ту сторону, с дороги других лодок.

- Поздравляю тебя, Джервис, - говорит загребной Эксетера, когда лодка Св. Амвросия проносится мимо. – Если сделаешь так на следующей гонке, я возражать не буду.

- Мы были на расстоянии в три корпуса от Брэйзенноуса, когда их стукнули, - тихонько говорит всевидящий Миллер.

- Ладно, - отвечает капитан, - Брэйзенноус не так силён, как обычно. С ними у нас особых проблем не будет, а вот дальше, как я понимаю, придётся нелегко.

- У Брэйзенноуса рулевой лучше, чем у Эксетера.

- Они напортачили в «Кишке», да? – спросил капитан. – Я это понял по крикам.

- Да, мы стали наседать на них как раз перед ней, и их рулевой всё время оглядывался через плечо. Они очутились в «Кишке» прежде, чем он это сообразил, и ему пришлось изо всех сил тянуть за левый трос, а не то они бы врезались в выступ оксфордширского берега. Это их задержало, тут-то мы их стукнули.

- Браво! И старт у нас тоже был отличный.

- Да, благодаря этому Харди. Но всё висело на волоске, я не смог бы удержать эту верёвку хотя бы на две секунды больше.

- А как работали наши? Пониже «Кишки» мы здорово потеряли скорость.

Миллер несколько посерьёзнел, но в тот момент даже он не мог бы искать придирки. Ведь первый шаг сделан, первая победа одержана, а конь хоть и о четырёх ногах, да спотыкается, поэтому и Миллер тоже несколько смягчает суровость своего правления. Лишь только отдышавшись, команда начинает болтать и смеяться и отвечать на поздравления друзей, пока лодка скользит вдоль беркширского берега близко к бечёвнику, не спеша, но всё равно почти наравне с задними лодками, которые мчатся под ивами на оксфордширской стороне. Джек, сделав пару отвлекающих манёвров, бросается в воду как сумасшедший, и Драйсдейл затаскивает его, промокшего насквозь, в лодку. Миллер смотрит на это сквозь пальцы, но Диоген выражает своё крайнее отвращение, поскольку и его штаны, и его принципы в равной степени пострадали от этого вторжения. Он, этот Катон весла, не приемлет отступления от правил даже после победы. Ни слова, ни взгляда не обращает он к ликующей толпе амвросианцев на берегу; лишь блеск глаз да пара приглушённых смешков выдают то, что он тоже всего лишь смертный, хотя и гребец. Он уже серьёзно обдумывает про себя проект ранней прогулки в нескольких куртках, поскольку (вот сознательный парень!) остался не совсем доволен собой во время финального спурта и думает, что не иначе как где-нибудь на нём завёлся лишний фунт плоти, и в нём-то и причина.

- Слушай, Браун, - говорит Драйсдейл, - как ты себя чувствуешь?

- Хорошо, говорит Том. – Мне ещё ни разу в жизни не было так весело.

- Клянусь Юпитером, это же была просто пытка; неужели пониже «Кишки» тебе не хотелось, чтобы тебя здесь не было?

- Нет. Уверен, что и тебе не хотелось тоже.

- Как же! Я еле жив, горло пересохло как печь для обжига извести. А о чём ты думал?

- Наверное, о том, чтобы соблюдать ритм, - сказал Том. – А вообще-то я не помню.

- А я только и думал, как я ненавижу этих дьяволов в лодке Эксетера, и как они, должно быть, вымотались, и надеялся, что их второй уже на грани припадка.

В этот момент они подошли к устью Чаруэлла. Самая первая лодка как раз проходила финишный столб возле университетской баржи, и оркестр грянул «Героя-победителя»*. И когда могучий звук, состоящий из криков, невнятного шума и музыки взлетает в вечернее небо, Миллер снова тянет за рулевые тросы, а капитан кричит:

* «Герой-победитель» (See the conquering hero comes) - хор из оратории Г. Ф. Генделя «Иуда Маккавей».

- А теперь поднажмём! - и лодка колледжа Св. Амвросия с гоночной скоростью проносится между заполненными народом берегами к своему месту на пристани – королева вечера.

Дорогие читательницы! Я знаю, вы простите мне этот энтузиазм, который даже теперь, когда мы стали здравомыслящими людьми среднего возраста, горячит нам кровь, когда мы вспоминаем эти самые волнующие спортивные переживания наших мальчишеских лет (ведь, в конце концов, мы были тогда всего лишь мальчишками). Вы простите мне это, хотя, боюсь, совершенно не способны понять вышеприведённый отрывок; ваши сыновья и братья подтвердят, что его нельзя было написать с меньшим количеством специальных терминов.

А вы, читатели-мужчины, которые никогда не держали в руках весла, - что я могу вам сказать? Я надеюсь, что, по крайней мере, как-нибудь иначе, в состязаниях какого-нибудь другого рода, вы чувствовали то же, что чувствовали мы, и боролись так же, как мы боролись. Поэтому вы должны понимать и сочувствовать всем нашим лодочным воспоминаниям. О, как они свежи и как дороги! А прежде всего, воспоминание о маленьком весёлом городке Хенли, о запруженном каретами мосте, о величественном речном плёсе и гигантских тополях, которые отмечают критическую точку маршрута; о ревущих колоннах студентов, светло-синей и тёмно-синей, кембриджской и оксфордской*, похожих, но вместе с тем таких разных, которые бегут так, что бечёвника не видно; о перезвоне церковных колоколов в Хенли; о приветственных криках, о том, как машут вышитыми платочками, о сияющих глазах, о плохо скрытой гордости отцов, о явном восторге сестёр и матерей; а после гонки приём в городской ратуше, большой кубок, полный шампанского (того, что обычно подаётся в гостиницах, но мы не были склонны к придиркам), и отбивные, и бифштексы, и горькое пиво – однако мы что-то растеряли наш пафос – итак, помните, мы были тогда мальчишками, и, если не можете сопереживать, то будьте хотя бы терпимы.

* светло-синей и тёмно-синей, кембриджской и оксфордской – традиционный цвет Кембриджского университета светло-синий, Оксфордского – тёмно-синий.

А вы, старые товарищи, Өρανίται, сидевшие на скамьях славной восьмёрки, которых мы теперь редко видим, но никогда не забываем; помещики, сквайры, солдаты, купцы, юристы, степенные мировые судьи, ещё более степенные священники и самые степенные из всех - епископы (потому что наше братство может похвастаться по меньшей мере двумя епископами), я на мгновение отвлекусь от своей задачи, чтобы протянуть вам с этих страниц в знак товарищества правую руку и торжественно осушить кубок – трофей тяжело завоёванной победы - за ваше здоровье и счастье.

Может быть, мускулистости у вас теперь и поубавилось, но ни худшими христианами, ни худшими гражданами от этого вы не стали.