© Юлия Глек, перевод и примечания, 2010.

Томас Хьюз

Thomas Hughes

ТОМ БРАУН В ОКСФОРДЕ

TOM BROWN AT OXFORD

Продолжение романа "Школьные годы Тома Брауна"

Перевод и примечания Юлии Глек

оригинал на Project Gutenberg http://www.gutenberg.org/etext/26851

Глава 43

Послеобеденные посетители

Главная

Предисловие переводчика

Том Браун в Оксфорде

Введение

Глава 1

Колледж Св. Амвросия

Глава 2

На реке

Глава 3

Завтрак у Драйсдейла

Глава 4

Лодочный клуб колледжа Св. Амвросия, его руководство и бюджет

Глава 5

Служитель Харди

Глава 6

Как Драйсдейл и Блейк отправились на рыбалку

Глава 7

Взрыв

Глава 8

История Харди

Глава 9

Искушение Брауна

Глава 10

Летний триместр

Глава 11

Мускулистое христианство

Глава 12

Взгляды капитана

Глава 13

Первое столкновение

Глава 14

Замена в команде и что из этого вышло

Глава 15

Буря собирается и разражается

Глава 16

Буря бушует

Глава 17

На новом месте

Глава 18

Деревня Инглборн

Глава 19

Предвестие лучшей погоды

Глава 20

Примирение

Глава 21

Колледж Св. Амвросия принимает у себя капитана Харди

Глава 22

Отъезды ожидавшиеся и неожиданные

Глава 23

Инглборнский констебль

Глава 24

Экзамены "скулз"

Глава 25

День Поминовения

Глава 26

Прогулка на лугу Крайст Чёрч

Глава 27

Нотация, прочитанная львице

Глава 28

Окончание первого курса

Глава 29

Переписка на каникулах

Глава 30

Праздник в Бартон-Мэнор

Глава 31

За сценой

Глава 32

Кризис

Глава 33

Браун Patronus

Глава 34

Mηδέν ΰγαν

Глава 35

Второй курс

Глава 36

На берегу реки

Глава 37

В ночном карауле

Глава 38

Мэри в Мэйфере

Глава 39

Ночной караул и что из этого вышло

Глава 40

Погоня

Глава 41

Суждения и затруднения лейтенанта

Глава 42

Третий курс

Глава 43

Послеобеденные посетители

Глава 44

И снова письма

Глава 45

Магистерский триместр

Глава 46

Из Индии в Инглборн

Глава 47

Свадьба

Глава 48

Начало конца

Глава 49

Конец

Глава 50

Эпилог

Список примечаний

Оксфорд, план города, 1850 г.

- Мистер Сен-Клу.

 Мэри больше не чувствовала себя свободно. Манера, в которой она приняла этого нового посетителя, была принуждённой, хотя при этом было ясно, что в доме он принят на короткой ноге. Она спросила у дворецкого, где его хозяйка, и с досадой услышала, что её нет дома, но что её ждут с минуты на минуту. Поручив ему сообщить матери о гостях, как только она вернётся, Мэри вернулась к своей неприятной обязанности и снова села на своё место со всем смирением, на которое только была способна. Поведение её гостей никоим образом не было рассчитано на то, чтобы восстановить её спокойствие или дать ей почувствовать себя раскованно. Она была уверена, что они знакомы, но ни один из них не желал говорить с другим. Они сидели и сидели, видимо, твёрдо решив пересидеть друг друга. Старший вполголоса бубнил, обращаясь к ней и совершенно не замечая  младшего, который, в свою очередь, сидел с безмятежным видом, как будто даже не подозревая о присутствии старшего, разглядывал комнату и наблюдал за Мэри, время от времени обращаясь к ней с замечаниями так, как будто бы никого, кроме неё, в комнате не было. Они всё сидели и сидели, и её единственным утешением была надежда на то, что ни у одного из них не хватит совести остаться после ухода другого.

Мэри разрывалась между ними на части, она уже не знала, как ей быть дальше, и ждала, что на помощь подоспеет мать или какой-нибудь новый посетитель, точно так же, как Веллингтон ждал пруссаков* 18 июня после обеда. В конце концов молодость и нахальство взяли верх, и мистер Смит поднялся, чтобы уходить. Мэри тоже поднялась и после его ухода осталась стоять, в надежде на то, что второй посетитель поймёт намёк и последует хорошему примеру. Но Сен-Клу не выказывал ни малейшего намерения уходить.

* Веллингтон ждал пруссаков – Артур Уэлсли, 1-й герцог Веллингтон (Arthur Wellesley, 1st Duke of Wellington, 1769 - 1852), британский фельдмаршал, командовал войсками союзников при Ватерлоо 18 июня 1815 г. Исход битвы во многом определялся тем, кто первый получит подкрепление – Наполеон, ожидавший корпус генерала Груши, или Веллингтон, ожидавший пруссаков под командованием фельдмаршала Блюхера. Первым подошёл Блюхер.

- Право же, ваша доброта поразительна, мисс Портер, - сказал он, опираясь локтями на колени и обводя своей тростью цветок на ковре, что давало ему возможность показать в выгодном свете свою руку, изящно затянутую в перчатку.

- Почему вы так думаете? – спросила она, беря вышивание и делая вид, что принимается за работу.

- А разве у меня нет оснований для этого после того, как я просидел здесь полчаса, наблюдая, как вы выносите старика Смита – величайшего зануду в Лондоне? Мне кажется, не наберётся и трёх домов, в которые слугам ещё не запретили его пускать. Ни один привратник не может надеяться на хорошую рекомендацию, если впустит его в дом хотя бы дважды за сезон.

- Бедный мистер Смит, - улыбаясь, сказала Мэри. – Но вы ведь знаете, у нас нет привратника*, и, - она вдруг спохватилась и добавила без улыбки, - он наш старый знакомый и нравится папе и маме.

* у нас нет привратника - непереводимая игра слов. Фамилия Портер (Porter) по-английски значит «привратник». Отец Мэри богат, но не родовит, в отличие от Сен-Клу, и фамилия у него «простая». По-видимому, привратника потому и не держали, чтобы не стать мишенью для каламбуров.

- Но до чего же он надоедлив со своими жалобами! Эти три его сына в кавалерии, вечно попадающие в какие-то неприятности! Как вам только удалось его вежливо выслушать. Это был настоящий шедевр терпения и такта.

- Право же, я очень сочувствую его неприятностям. Интересно, где же мама? Мы собирались прокатиться в карете. Вы будете сегодня в парке? Пожалуй, мне уже пора одеваться.

- Надеюсь, что нет. Я так редко вижу вас наедине, а не в комнате, где полно народу. Разве удивительно, что я ценю такую возможность?

- Вы были вчера в опере? – спросила Мэри, старательно избегая его взгляда. Она не отрывалась от своей работы, но всё равно ей едва удавалось скрывать своё смущение и беспокойство.

- Да, я там был, но…

- Ах, тогда расскажите же мне, я слышала, что успех был огромный.

- В другой раз. Об опере мы можем поговорить где угодно. А сейчас позвольте мне сказать вам кое-что другое. Должно быть, вы заметили, мисс Портер…

- Неужели вы думаете, что я буду говорить о чём-нибудь другом, пока вы не расскажете мне об опере? – быстро и нервно перебила его Мэри. – Должно быть, Гризи* была великолепна? Ведь главная партия была написана специально для неё, не так ли? А этот милый старый Лаблаш**…

* Гризи, Джулия (Giulia Grisi, 1811 – 1869) – знаменитая итальянская оперная певица-сопрано.

** Лаблаш, Луиджи (Luigi Lablache, 1794 – 1858) – итальянский оперный певец франко-ирландского происхождения, прозванный за свой замечательный бас Зевсом-Громовержцем.

- Я очень скоро вам обо всём этом расскажу, если только вы мне позволите… через пять минут, я прошу у вас всего лишь пять минут…

- Пять минут! О нет, даже не пять секунд. Не буду слушать ни слова ни о чём другом, пока не услышу рассказ об опере.

- Право же, мисс Портер, вы должны простить мне моё непослушание. Такого случая мне может больше не представиться несколько месяцев.

После этого вступления он пододвинул свой стул к стулу Мэри, и она уже готова была решиться на то, чтобы вскочить и убежать из комнаты, как вдруг открылась дверь, и вошёл дворецкий с карточкой на подносе. Ещё ни разу в жизни Мэри не испытывала такого облегчения и готова была броситься на шею старому представительному слуге, когда он сказал, подавая ей карточку:

- Этот джентльмен спросил, дома ли миссис или вы, мисс, и попросил передать вам это и спросить, не примете ли вы его по личному делу. Он ожидает в холле.

- О да, я знаю. Конечно. Да, скажите, что я приму его немедленно. Я хочу сказать, попросите его подняться наверх.

- Проводить его в библиотеку, мисс?

- Нет, нет, сюда. Вы меня поняли?

- Да, мисс, - ответил дворецкий, бросив извиняющийся взгляд на Сен-Клу, как будто говоря ему «Вы же видите, я ничего не могу поделать» в ответ на его нетерпеливые телеграфные сигналы. Сен-Клу был очень щедр со слугами Портеров.

К Мэри вернулась её прежняя уверенность. Спасение было рядом. Теперь она знала, что сумеет удержать Сен-Клу в повиновении, ведь осталось всего несколько минут. Когда она снова повернулась к нему, её нервозность исчезла, и, откладывая вышивание в сторону, она опять заговорила своим прежним тоном:

- Как удачно, что вы здесь оказались! Посмотрите-ка, мне кажется, вы знакомы, - и она протянула ему карточку, которую принёс дворецкий.

Он механически взял её, посмотрел и смял в руке, а потом собирался заговорить. Но она опередила его:

- Я уверена, что права. Ведь вы его знаете?

- Я не рассмотрел имени, - сказал он почти свирепо.

- Имени на карточке, которую я вам только что дала? Это мистер Грей. Он помощник приходского священника в одном из бедных районов Вестминстера. Вы должны его помнить, ведь он из вашего колледжа. Вы учились одновременно. Я познакомилась с ним на Дне Поминовения. Он будет так рад встретиться со старым другом.

Сен-Клу был слишком раздосадован, чтобы отвечать, и в следующий момент дверь открылась, и дворецкий объявил о приходе мистера Грея.

Грей робко вошёл в комнату, как всегда, немного наклонив голову и тревожно оглядываясь по сторонам с таким видом, как будто, как в былые времена говаривал Драйсдейл, он только что ограбил курятник. Мэри пошла ему навстречу, чтобы поприветствовать его, и сердечно протянула ему руку.

- Как я рада вас видеть, - сказала она. – Как мило, что вы зашли к нам несмотря на то, что так заняты! Мама скоро будет. Полагаю, вы помните мистера Сен-Клу – мистер Грей.

Терпение Сен-Клу, наконец, лопнуло. Он выпрямился и поклонился Грею наименьшим из возможных наклонов головы, а затем, больше не обращая на него внимания, повернулся к Мэри и стал смотреть на неё взглядом, который должен был выражать полное восхищение и жалость по отношению к ней и презрение к её гостю, но, так как она на него не смотрела, то взгляд этот пропал втуне. Поэтому он отдал поклон и, гордо выступая, покинул комнату. Спускаясь по лестнице, он сердито рассуждал про себя, поняла она его или нет. Он был совершенно уверен в том, что человек его положения приносит жертву, серьёзно ухаживая за девушкой с небольшим состоянием и отсутствием связей, и вскоре утешился, убедив себя в том, что причина её смущения кроется в застенчивости, и что как только он сумеет объясниться, она станет его покорной и благодарной слугой. Тем временем Мэри сидела напротив помощника приходского священника и слушала, как он довольно неловко излагал своё дело. Оказалось, что одной вдове, находящейся в бедственном положении, угрожает арест имущества. Эту вдову миссис Портер время от времени нанимала для шитья, а теперь она задолжала за квартиру из-за болезни. Он боится, что завтра утром её вещи будут распроданы с молотка, если ей не удастся занять два соверена. Сам он одолжить их ей не может, потому что у него это одно из множества дел такого рода. Поэтому он решил попробовать собрать их среди тех, кто её знает.

К тому времени, как Грей дошёл до конца своей истории, Мэри уже решилась – хотя и не без небольшой внутренней борьбы – пожертвовать бóльшую часть той суммы, которая осталась от её квартального денежного содержания. В конце концов, ей просто придётся носить вычищенные перчатки вместо новых и отложить покупку новой шляпки для верховой езды до следующего квартала. Поэтому она вскочила и весело сказала:

- Это всё, мистер Грей? У меня есть деньги, и я с удовольствием их ей одолжу. Сейчас я принесу их.

Она упорхнула в свою комнату и вскоре вернулась с деньгами. Тут как раз появился дворецкий с чаем, и Мэри пригласила мистера Грея выпить чашечку. Она сказала, что он выглядит усталым, а если немного подождёт, то сможет повидать её мать, которая наверняка сумеет сделать для бедной женщины больше.

Грей уже встал и стоял со шляпой в руке, готовый идти. У него была привычка давать самому себе строгий отчёт за каждую минуту дня, и он никогда не был доволен собой, если не занимался самым неприятным делом из всех возможных в данный момент. Но и более сильные и великие, чем Грей, начиная с самого Адама, не могли устоять перед подобным искушением. Он взглянул краем глаза, и представившаяся ему картина нарядного чайного сервиза и сидящей за ним молодой леди показалась ему такой свежей и привлекательной, чай, который она уже начала наливать, пах так чудесно, а её рука и вся фигура так прелестно выглядели за этим занятием, что, потеряв решимость, он вздохнул, сдался, положил шляпу на пол и сел напротив своей искусительницы.

Грей выпил чашку чая, а потом ещё одну. Ему казалось, что ничего вкуснее он в жизни не пробовал. Вкусные жирные сливки, соблазнительная тарелка хлеба с маслом – для него это было слишком. Он покорился окончательно и весь отдался физическому наслаждению, пил маленькими глотками чай и смотрел поверх своей чашки на Мэри, которая сидела перед ним такая добрая и красивая и готовая наливать ему чаю сколько угодно. Ему казалось, что её окружает атмосфера света и радости, а он, попав в эту атмосферу, сидит и впитывает её. Чай был единственным возбуждающим средством, которое позволял себе Грей, а сейчас он нуждался в нём больше, чем обычно, потому что отбивную, которая составляла его обычный обед, он отдал голодающей женщине. У него кружилась голова из-за пустого желудка и скверного воздуха лачуг, в которых он провёл всё утро. Элегантная комната, запах цветов, очаровательное общество молодой женщины его собственного класса, составлявшие такой контраст с его обычным образом жизни, захватили его полностью, и в голову к нему начали закрадываться надежды и мысли, которые уже давно были ему чужды. Мэри изо всех сил старалась сделать так, чтобы этот визит был ему приятен. Она питала к нему глубокое уважение за полную самоотречения жизнь, которую он вёл, о чём ей было известно, а его застенчивость и нервность были как раз того сорта, который не передавался ей, а наоборот, придавал уверенности, и она чувствовала себя с ним совершенно непринуждённо. К тому же она была так благодарна ему за то, что он вызволил её из недавнего затруднения, что была с ним ещё любезнее, чем обычно.

Она видела, что ему хорошо, и думала, что ему, наверное, будет полезно ненадолго отвлечься от своих обычных занятий. Поэтому она болтала о милых пустяках, отважилась спросить его мнения о костюмах для верховой езды, а потом стала пересказывать ему сюжет нового романа, который как раз читала, с живостью и игривостью, от которой растаяло бы сердце  анахорета. На короткую четверть часа Грей покорился её власти, но по истечении этого времени резко и болезненно вернулся к действительности и запнулся посреди самого что ни на есть мирского комплимента своей обворожительной молодой хозяйке. Он почувствовал, что отступление – это его единственный шанс, поэтому опять схватил свою шляпу и поднялся с глубоким вздохом, и так изменившись в лице, что Мэри встревожилась.

- Надеюсь, вы не больны, мистер Грей? - с беспокойством спросила она.

- Вовсе нет, благодарю вас. Но… но… одним словом, мне нужно возвращаться к своей работе. Я и так должен извиниться за то, что так засиделся.

- Да ведь вы пробыли здесь не больше двадцати минут. Пожалуйста, останьтесь и подождите маму, она вот-вот вернётся.

- Благодарю вас, вы очень добры. Мне бы очень этого хотелось, но я на самом деле не могу.

Мэри почувствовала, что настаивать дальше не стоит, встала и протянула ему руку. Грей взял её, и не сжал ли он её в этом прощальном рукопожатии сильнее, чем это было необходимо, так и осталось неизвестным. Но, если это и было так, то можно не сомневаться, что впоследствии он примерно наказал себя за это. Теперь он бы с радостью ушёл, но его чересчур чувствительная совесть не позволяла ему этого. Он сознавал, что только что забыл о своих обязанностях, но ещё было время это исправить. Поэтому он снова стал серьёзен и застенчив и сказал:

- Вы не обидитесь на меня, мисс Портер, если я буду говорить с вами как священник?

Мэри немного растерялась, но почти тотчас ответила:

- Нет, что вы. Пожалуйста, говорите всё, что считаете нужным.

- Боюсь, что в такой жизни, протекающей в красивых комнатах, среди одних лишь процветающих людей, заключается большой соблазн. Вы так не думаете?

- Но что же тут можно поделать? В самом деле, мистер Грей, вы же не думаете, что это дурно?

- Нет, не дурно, но это тяжёлое испытание. Поэтому необходимо делать что-то такое, что уменьшило бы соблазн от подобной жизни.

- Я вас не понимаю. Что же можно сделать?

- Может быть, вы могли бы заняться каким-нибудь делом, которое было бы не столь уж приятным, например, посещением бедных?

- Я бы с радостью, но мы не знаем никаких бедных в Лондоне.

- Здесь неподалёку есть очень бедные кварталы.

- Да, и я знаю, что папа и мама щедро помогают, стоит им только услышать о каком-нибудь случае, где помощь необходима. Но здесь ведь совсем не то, что в деревне. Там это так легко и приятно – приходить в коттеджи, где все вас знают, и бóльшая часть жителей работает у папы, и вы знаете, что вам будут рады, и никто вам не нагрубит. Но здесь бы я побоялась. По-моему, это просто дерзость – приходить в дома к людям, которых совершенно не знаешь. Я бы не знала, что сказать.

- Лучшим занятием для нас является не то, которое легко и приятно. Проповедь Евангелия в больших городах была бы невозможна, мисс Портер, если бы все леди думали так же, как вы.

- Я думаю, мистер Грей, - сказала Мэри, довольно сильно задетая, - что не у каждого есть талант читать морали бедным и наставлять их на путь истинный, а тем, у кого его нет, лучше за это и не браться. Что же касается остального, то то же самое можно делать и среди людей своего собственного класса.

- Вы шутите, мисс Портер.

- Вовсе нет. Я считаю, что богатые нисколько не счастливей бедных. Несчастья у них, конечно, другие, и по большей части они сами в них виноваты. Но ведь страдания души – это хуже, чем страдания тела, не правда ли?

- Разумеется, и высочайшее призвание духовенства заключается в том, чтобы врачевать страдания духовные. Но вы простите меня, если я скажу, что не считаю это подходящим делом для… для…

- Для меня, вы хотите сказать. Должно быть, мы с вами говорим о разных вещах. Я только имела в виду, что могу выслушать любого, кто захочет рассказать мне о своих горестях и обидах, и стараюсь его хоть немножко утешить и приободрить. Кстати, и это тоже не всегда легко.

- Да, это верно. Но не легче ли было бы, если бы вы поступили так, как я вам советую? Если бы вы вышли за пределы своего собственного класса и попытались заботиться о бедных и помогать им? Ничто так не укрепляет дух, как это.

- Вам следовало бы познакомиться с моей кузиной Кэти, - сказала Мэри, с радостью воспользовавшись возможностью поменять тему, - она бы именно так и сказала. Впрочем, мне кажется, вы встречались с ней в Оксфорде, разве нет?

- Думаю, я имел честь встретиться с ней в комнатах одного из друзей. Кажется, он говорил, что ему она тоже кузина.

- Вы имеете в виду мистера Брауна? Да, так вы с ним знакомы?

- О да. Вам это может показаться странным, потому что мы совершенно разные, но я знал его чуть ли не лучше, чем кого-либо ещё.

- Бедная Кэти очень за него беспокоится. Надеюсь, вы были о нём хорошего мнения.  Вы же не думаете, что он может пойти по дурной дорожке?

- Нет, что вы. Мне бы, пожалуй, хотелось, чтобы у него были более здравые взгляды по церковным вопросам, но это ещё может прийти со временем. А вы знаете, что он сейчас в Лондоне?

- Я об этом слышала.

- Он несколько раз приходил ко мне в школу. Он помогал мне и раньше, в Оксфорде У него отличный подход к мальчикам.

В этот момент часы на каминной полке пробили четверть. Этот звук, похоже, затронул какую-то струну в душе Грея, и это заставило его схватить свою шляпу и приготовиться к ещё одной попытке скрыться.

- Надеюсь, вы извините… - он запнулся от страха, что может опять изменить своему призванию (так это у него называлось), и стоял как воплощение неловкости и беспокойства.

Мэри пришла к нему на выручку.

- Мне очень жаль, что вам уже пора идти, мистер Грей, - сказала она, - мне бы так хотелось ещё поговорить с вами об Оксфорде. Надеюсь, вы скоро зайдёте к нам снова?

При этих последних словах Грей, бросив на неё умоляющий взгляд, пробормотал что-то, чего она не расслышала, и бросился вон из комнаты.

Несколько минут Мэри смотрела в окно в задумчивости, из которой её вывел приход матери, и она повернулась к столу, чтобы налить ей чаю.

- Мамочка, он уже остыл, позволь, я заварю тебе свежий.

- Нет, спасибо, дорогая, этот вполне подойдёт, - сказала миссис Портер, сняла шляпку и стала пить холодный чай. С минуту Мэри молча наблюдала за ней, а потом, вынув письмо из кармана, сказала:

- Я получала письмо от Кэти, мама.

Миссис Портер взяла письмо и принялась за чтение, и Мэри, по-прежнему не спускавшая с неё глаз, увидела, как на лице у матери появляется озабоченное выражение. Миссис Портер закончила письмо и украдкой взглянула на Мэри, которая, со своей стороны, была теперь полностью поглощена уборкой чайных принадлежностей.

- Как это неловко, - сказала миссис Портер.

- Что, мама?

- Конечно же, то, дорогая, что Кэти написала нам о своём кузене в Лондоне и дала его адрес… - она остановилась.

- Почему, мама?

- Потому что теперь твоему папе придётся решать, приглашать его к нам в дом или нет. Кэти, конечно же, не дала бы ему знать, что написала нам об этом.

- Мистер и миссис Браун были к нам так добры. Это будет выглядеть странно и даже неблагодарно, если мы его не пригласим.

- Боюсь, что этот молодой человек не того сорта – одним словом, мне нужно поговорить с твоим папой.

Миссис Портер пристально посмотрела на свою дочь, которая была по-прежнему занята чайными принадлежностями. Она взяла в руки шляпку и встала, собираясь выйти из комнаты, но потом передумала, подошла к дочери и обняла её за шею. Мэри спокойно посмотрела ей в глаза и, слегка покраснев, тихо сказала:

- Нет, мама, это не то, что ты думаешь.

Мать наклонилась, поцеловала её и вышла из комнаты, сказав ей, что пора одеваться, так как карета будет подана через несколько минут.

Однако её сегодняшние испытания на этом не кончились. По поведению родителей за обедом она поняла, что они говорили о ней. Вечером отец повёз её на бал, где они встретились с Сен-Клу, который тут же к ним прилип. Она танцевала кадриль, а отец о чём-то конфиденциально беседовал с Сен-Клу, стоя неподалёку.  В паузах до неё долетали обрывки их разговора.

- Так вы знали его в Оксфорде?

- Да, немного.

- Тогда на правах друга я хотел бы спросить у вас… - здесь партнёр Мэри напомнил ей о том, что они, как-никак, танцуют. Снова вернувшись на своё место, она услышала:

- Так, значит, вы полагаете, что дело было скверное?

- Это было известно всему колледжу. Ни у кого не было ни малейших сомнений.

- Моя племянница говорила миссис Портер, что на самом деле ничего плохого там не было.

- В самом деле? Я очень рад это слышать.

- Мне бы хотелось думать о нём лучше, всё-таки он родственник со стороны жены. Но, с другой стороны…

В этом месте её опять увлекли прочь в танце, а когда она вернулась, то услышала обрывок фразы, сказанной Сен-Клу:

- Вы, конечно, понимаете, что всё это строго между нами?

- Конечно, - ответил мистер Портер, - и я вам крайне признателен.

А потом танец закончился, и Мэри возвратилась к отцу. Никогда ещё она не получала от бала так мало удовольствия и уговорила отца уехать пораньше, чему он был очень рад.

Оказавшись у себя в комнате, Мэри сняла гирлянду и украшения, а потом села и на некоторое время погрузилась в мрачные раздумья. Наконец она со вздохом очнулась от них и подумала, что ещё никогда так не уставала за день, хотя и сама не смогла бы объяснить, почему. Ей даже захотелось поплакать как следует, и она бы так и поступила, если бы смогла придумать, о чём. Однако, будучи девушкой благоразумной, она устояла перед этим искушением и, кое-как подобрав волосы, легла в постель и крепко уснула.

Мистер Портер обнаружил, что жена его ещё не ложилась. Она ждала его, и, похоже, у обоих на уме было одно и то же.

- Ну что, дорогой? – спросила она, когда он вошёл в комнату.

Мистер Портер поставил свечу и покачал головой.

- Так ты думаешь, что Кэти не права? У неё ведь прекрасные возможности всё выяснить, ты же знаешь, дорогой.

- Да, но не ей об этом судить. Что такая девушка, как Кэти, может понимать в подобных вещах?

- Знаешь, дорогой, я тоже не думаю, что там было действительно что-то скверное, хотя, должна признать, сначала мне так показалось.

- Но я выяснил, что репутация у него была плохая – определённо плохая – всегда. Молодой Сен-Клу старался говорить об этом поменьше, что, конечно, вполне естественно. Молодые люди не любят выдавать друг друга. Но я видел, какого он о нём мнения. Он благонамеренный молодой человек и очень приятный.

- Мне он не очень нравится.

- Связи и виды на будущее у него тоже отличные. Иногда мне кажется, что ему нравится Мэри. Ты этого не замечала?

- Да, дорогой. Но так как же насчёт этого дела? Ты будешь приглашать его к нам?

- Знаешь, дорогая, я не думаю, что в этом есть необходимость. Наверное, он пробудет в городе совсем недолго, и мы ведь вполне можем и не знать об этом.

- Но что, если он придёт с визитом?

- Тогда, конечно, мы выполним долг вежливости. Вот тогда и подумаем, как нам себя вести.

Предыдущая

Следующая