© Юлия Глек, перевод и примечания, 2010.

Томас Хьюз

Thomas Hughes

ТОМ БРАУН В ОКСФОРДЕ

TOM BROWN AT OXFORD

Продолжение романа "Школьные годы Тома Брауна"

Перевод и примечания Юлии Глек

оригинал на Project Gutenberg http://www.gutenberg.org/etext/26851

Глава 3

Завтрак у Драйсдейла

Главная

Предисловие переводчика

Том Браун в Оксфорде

Введение

Глава 1

Колледж Св. Амвросия

Глава 2

На реке

Глава 3

Завтрак у Драйсдейла

Глава 4

Лодочный клуб колледжа Св. Амвросия, его руководство и бюджет

Глава 5

Служитель Харди

Глава 6

Как Драйсдейл и Блейк отправились на рыбалку

Глава 7

Взрыв

Глава 8

История Харди

Глава 9

Искушение Брауна

Глава 10

Летний триместр

Глава 11

Мускулистое христианство

Глава 12

Взгляды капитана

Глава 13

Первое столкновение

Глава 14

Замена в команде и что из этого вышло

Глава 15

Буря собирается и разражается

Глава 16

Буря бушует

Глава 17

На новом месте

Глава 18

Деревня Инглборн

Глава 19

Предвестие лучшей погоды

Глава 20

Примирение

Глава 21

Колледж Св. Амвросия принимает у себя капитана Харди

Глава 22

Отъезды ожидавшиеся и неожиданные

Глава 23

Инглборнский констебль

Глава 24

Экзамены "скулз"

Глава 25

День Поминовения

Глава 26

Прогулка на лугу Крайст Чёрч

Глава 27

Нотация, прочитанная львице

Глава 28

Окончание первого курса

Глава 29

Переписка на каникулах

Глава 30

Праздник в Бартон-Мэнор

Глава 31

За сценой

Глава 32

Кризис

Глава 33

Браун Patronus

Глава 34

Mηδέν ΰγαν

Глава 35

Второй курс

Глава 36

На берегу реки

Глава 37

В ночном карауле

Глава 38

Мэри в Мэйфере

Глава 39

Ночной караул и что из этого вышло

Глава 40

Погоня

Глава 41

Суждения и затруднения лейтенанта

Глава 42

Третий курс

Глава 43

Послеобеденные посетители

Глава 44

И снова письма

Глава 45

Магистерский триместр

Глава 46

Из Индии в Инглборн

Глава 47

Свадьба

Глава 48

Начало конца

Глава 49

Конец

Глава 50

Эпилог

Список примечаний

Оксфорд, план города, 1850 г.

Двое из троих были сыновьями богачей, которые сами создали себе состояние и послали своих сыновей в колледж Св. Амвросия, потому что было очень желательно, чтобы молодые люди завязали полезные связи. Собственно говоря, их отцы рассматривали университет как выгодное вложение капитала и упивались торжеством, слушая, как сыновья на каникулах фамильярно рассказывают о своих добрых друзьях Лорде Гарри Таком-то и Сэре Джордже Сяком-то.

Драйсдейл, третий в этой компании, был наследником семьи не только богатой, но и старинной, и, следовательно, к его услугам были уже готовые связи, поэтому его мало волновало, с кем он общается, лишь бы это были приятные люди и у них были хорошие еда и вино. Его единственной целью на данный момент было наслаждаться жизнью, насколько это только возможно; но в глубине он был создан из хорошего материала, и если бы попал не в фешенебельный кружок, а в какую-нибудь другую компанию, то мог бы стать отличным парнем и сделать честь и колледжу, и самому себе.

Четвёртый член «завтракового клуба», Достопочтенный* Пирс Сен-Клу, был третьекурсником. Этот молодой человек был прекрасно одет, у него были прекрасные манеры и прекрасные связи. Для того кружка, в котором он вращался, его денежное содержание было маленьким, но он никогда ни в чём не нуждался. Принимал у себя гостей он действительно редко, но если уж принимал, то всё было по высшему разряду. Он держался очень обособленно и за пределами фешенебельного кружка не был знаком ни с кем в колледже, а внутри него предпочитал главным образом общество богатых первокурсников, потому что студенты его собственного курса, кажется, немного его сторонились. Зато с первокурсниками он был не разлей вода, жил у них в комнатах, пользовался их вином, лошадьми и прочим движимым имуществом как своим собственным и, будучи хорошим игроком в вист и бильярд и к тому же неплохим жокеем, всегда находил тот или иной способ заставить своих юных друзей как следует заплатить за честь знакомства с ним. Да и, в конце концов, почему бы и нет, тем более что некоторые из них специально поступили в колледж для того, чтобы завязать нужные знакомства? Разве его давний предок по прямой линии не прибыл сюда на одном корабле с Вильгельмом Завоевателем**? Разве не все его родственники были придворными и фрейлинами, носили белый или чёрный жезл***, вращались в святая святых самого высшего общества? И разве можно найти герб лучший, чем у него, во всём справочнике Бёрка****?

* Достопочтенный(ая) (The Honourable) – титул, который в Соединённом Королевстве носят сыновья и дочери баронов и виконтов и младшие сыновья графов. На родовитость Сен-Клу также указывает двойная фамилия французского происхождения.

** Вильгельм Завоеватель (William the Conqueror, 1027/1028 — 1087 гг.) – герцог Нормандии, организатор и руководитель норманнского завоевания Англии, король Англии с 1066 года.

*** белый жезл (white stick) - символ придворной должности камергера.

 чёрный жезл (black rod) – символ придворной должности герольдмейстера Палаты лордов.

**** справочник Бёрка (Burke's Peerage, Baronetage & Knightage) – наиболее авторитетный генеалогический справочник дворянских фамилий Соединённого Королевства, впервые выпущенный в 1826 г. Джоном Бёрком.

Наш герой познакомился с Драйсдейлом в одном загородном доме незадолго до начала своего первого триместра, и они пришлись друг другу по душе. Драйсдейл одним из первых нанёс ему визит, а когда однажды утром вскоре после своего прибытия в Оксфорд он выходил из часовни, скаут Драйсдейла подошёл к нему и передал приглашение на завтрак. Поэтому он зашёл к себе, приказал, чтобы его порцию отнесли на лестницу №3, и через несколько минут проследовал туда сам. Когда он туда пришёл, в комнатах у Драйсдейла никого не было, - ни один из членов клуба не окончил ещё свой туалет. Утренняя служба в часовне в планы джентльмен-коммонеров не входила и ими не приветствовалась. Они платили двойной церковный сбор, и, по-видимому, в благодарность за это от них не ожидалось, что они будут посещать её так же часто, как остальные студенты. По крайней мере, они этого не делали, и их отсутствие не имело никаких последствий. Когда Том вошёл, сильный плеск воды во внутренней комнате на мгновение затих, и голос Драйсдейла прокричал, что он в ванне, но выйдет к нему через минуту. Поэтому Том занялся разглядыванием комнат своего счастливого знакомого, и это были очень славные комнаты. Большая, в которой был накрыт к завтраку стол на пять персон, была высокая, хороших пропорций, с панелями из старого дуба; мебель была красивая и основательная и гармонировала с комнатой.

В ней было четыре глубоко сидящих окна высоко от пола, а под ними – сиденья с подушками. Два окна выходили на большой двор и два на внутренний. Снаружи за этими окнами Драйсдейл устроил висячие сады, и владелец лучшей оранжереи в Оксфорде круглый год следил за тем, чтобы они были полны цветами, так что даже в это февральское утро запах гардений и фиалок наполнял комнату и боролся за господство с запахом застоявшегося табачного дыма, который пропитал занавески и диваны. Над каминной полкой была большая застеклённая витрина в дубовой раме с великолепными трубками, портсигарами и всякими необычными вместилищами для табака; рядом с витриной висели маленькие резные дубовые рамки со списками сборных мест для псовой охоты на текущую неделю охотничьих клубов «Хейтроп», «Олд Беркшир» и Дрейка. На стенах висела пёстрая смесь картин и гравюр в хороших рамах; некоторые из них обладали значительными достоинствами, особенно несколько морских акварелей и гравюр с картин Лэндсира*. Тут же среди них висели Тальони и Черито** в коротеньких юбочках и невозможных позах, «Фосфор, выигрывающий Дерби»***, «Смерь Гримальди» (знаменитой скаковой лошади, а не бедного старого Джо) ****, состязания рысаков в Америке, а также  Джем Белчер и Глухой Бёрк***** в защитных стойках. Несколько хлыстов для езды цугом и верхом с тяжёлыми серебряными рукоятями, двустволка и удочки занимали один угол, а полированный медный бочонок на пять галлонов****** лёгкого пива стоял в другом. Короче говоря, там хватало всего, кроме книг – насколько Том мог убедиться путём своего краткого осмотра, вся мировая литература была представлена несколькими красиво переплетёнными, но сильно потрёпанными томами классиков с торчащими из них шпаргалками. Они были засунуты в полуоткрытый шкаф, в котором также видны были полупустые графины, большие оловянные кружки, собачьи ошейники, колоды карт и прочие предметы, способные служить антидотом.

* Лэндсир (Sir Edwin Henry Landseer, 1802 – 1873 гг.) – выдающийся английский художник, особенно прославившийся своими рисунками животных (собаки, лошади, олени) и скульптурами львов на Трафальгарской площади в Лондоне.

** Тальони, Мария (1804 – 1884 гг.) – знаменитая итальянская балерина.

 Черито, Фанни (1817 – 1909 гг.) – итальянская балерина и хореограф.

*** «Фосфор, выигрывающий Дерби» - Дерби – это конские скачки для лошадей 3-леток, которые проводятся в июне в Эпсоме (Epsom), графство Саррей (Surrey), Англия. Были впервые организованы лордом Дерби (Derby) в 1780 г. и названы в его честь. В 1837 г. победителем стал жеребец по кличке Фосфор. Здесь, вероятно, речь идёт о гравюре с картины английского художника Фрэнсиса Кэлкрафта Тёрнера (Francis Calcraft Turner, 1795-1865) «Фосфор, выигрывающий Дерби». Эта картина, датированная 1837 г., находится в Королевской коллекции Её Величества Королевы Елизаветы II.

 **** …«Смерь Гримальди» (знаменитой скаковой лошади, а не бедного старого Джо)… - Гримальди, Джозеф (Joseph Grimaldi, 1778 – 1837) – знаменитый английский клоун. Настолько знаменитый, что в честь него назвали лошадь.

***** Джем Белчер (Jem Belcher, 1781 – 1811) – английский боксёр-профессионал, чемпион Англии в 1800 – 1805 гг.

Глухой Бёрк (James "Deaf" Burke, 1809 - 1845) – английский боксёр-профессионал, один из первых чемпионов Англии.

****** галлон – около 4,5 литра

Тальони в роли Флоры в балете Дидло «Зефир и Флора». Литография. 1831 г.

Иллюстрация из Википедии, http://ru.wikipedia.org/wiki/Тальони,_Мария  

Вряд ли то, что висело в комнате у Драйсдейла, значительно отличалось от этой картинки. «Коротенькие юбочки и невозможные позы»… Вот вам и разница между викторианской и современной моралью!

Фрэнсис Кэлкрафт Тёрнер. Фоcфор, выигрывающий Дерби.

The Royal Collection © 2009,

Her Majesty Queen Elizabeth II

RCIN 406003

 Иллюстрация с сайта The Royal Collection http://www.royalcollection.org.uk/eGallery/object.asp?recent=Y&pagesize=20&object=406003&row=839

Вот он, Глухой Бёрк – в защитной стойке, насколько можно судить. Боксёрские поединки среди профессионалов в те времена проводились без перчаток, что и видно на картинке.

Иллюстрация из Википедии http://en.wikipedia.org/wiki/James_Burke_(boxer)  

Едва лишь Том успел завершить свой непродолжительный осмотр, как дверь спальни отворилась, и появился Драйсдейл, облачённый в свободную куртку на шёлковой подкладке, с бархатной шляпой на голове; всё остальное отличалось не меньшей роскошью. Он был приятной наружности, среднего роста, с тёмными волосами и весёлыми карими глазами с характерными искорками, которые говорили о чувстве юмора. В остальном его крупные черты были довольно некрасивы, но у него был вид и манеры настоящего джентльмена, получившего отличное воспитание.

Его первым действием, после того как он кивнул Тому, было схватить оловянную кружку и навестить бочонок в углу, откуда он нацедил около пинты содержимого, объяснив, что испытывает «адское желание к этому бедному созданию, лёгкому пиву*. Вчера мы до трёх играли в «ван-джон»** у Блейка, и он угощал нас жареными мясными косточками с острыми приправами и подогретым портвейном с пряностями. А после этого не будет никакого удовольствия от завтрака, если сначала не залить пожар внутри».

* …бедное создание, лёгкое пиво… - аллюзия на пьесу У. Шекспира «Генрих IV», часть II,  акт II, сцена II, где принц Гарри заявляет о своём желании выпить «the poor  creature, small beer».

** ван-джон – искажённое французское vingt-un, т.е. двадцать одно.

Том, не знавший ещё, что это за «ван-джон», промолчал и отпил глоток пива, которое ему протянул хозяин; затем вошёл скаут и получил приказ привести Джека и подавать завтрак, никого не дожидаясь. Через минуту на лестнице послышались прыжки и царапанье, и в комнату влетел белый бульдог, жемчужина в своём роде: у него был широкий массивный лоб, кожа гладкая, как у леди, а хвост сужающийся к концу и почти такой же тонкий, как глиняная трубка. В целом же его вид, а также привычка обнюхивать икры незнакомцев, вызывали значительное беспокойство у нервных людей. Том, однако, привык обращаться с собаками и быстро с ним подружился, что явно понравилось хозяину. Затем подали завтрак – с пылу, с жару, и вместе с ним появились ещё два изысканных молодых человека, в бархатных шляпах и куда более вычурных нарядах, чем у Драйсдейла, особенно в том, что касается цвета. Их представили Тому, который нашёл, что эти молодые джентльмены довольно заурядны и даже несколько вульгарны. Один из них энергично протестовал против присутствия «этой проклятой собаки», поэтому Джеку велели лечь в углу, а затем все четверо приступили к завтраку.

Это был отличный урок гастрономии, но повторять его здесь не стоит. Просто удивительно, до чего сильно притягивают к себе люди, которые хорошо нас кормят; и, по мере того, как Том насыщался, его симпатия и уважение к хозяину безусловно росли.

Когда они почти окончили завтракать, в комнату вошёл Достопочтенный Пирс, высокий, хрупкого сложения, на два-три года старше, чем все остальные, красивый, очень хорошо и неброско одетый, но с таким задранным кверху носом и такими оттянутыми книзу уголками рта, что это сразу же настроило Тома против него. Холодный, высокомерный полукивок, которым он поприветствовал нашего героя после того, как их представили, был сам по себе достаточен, чтобы испортить ему пищеварение, и ранил его самолюбие гораздо сильнее, чем ему хотелось себе в этом признаться.

- Эй, Генри, - сказал Достопочтенный Пирс скауту, который им прислуживал, усевшись и рассматривая полупустые блюда, - что у меня на завтрак?

Генри засуетился и подал пару блюд.

- Это всё холодное, я не хочу. Ты что, не оставил мне пескарей?

- Но, сэр, - сказал Генри, - сегодня утром прислали только две дюжины, и мистер Драйсдейл велел приготовить их все.

- Конечно, велел, - сказал Драйсдейл, - как раз по полдюжины на каждого из нас четверых; они были первоклассные. Если ты не можешь добраться сюда к половине десятого, пескарей не получишь, это я тебе говорю.

- Значит, пойди и принеси мне жаркого из кухни, - сказал Достопочтенный Пирс, не удостаивая Драйсдейла ответом.

- Прошу прощения, сэр, кухня уже закрыта, сэр, - ответил Генри.

- Тогда отправляйся к Хинтону и закажи котлет.

- Эй, Генри, - закричал Драйсдейл вслед уходящему скауту, - только не за мой счёт, смотри! Запиши их на счёт мистера Сен-Клу.

Генри отлично знал, что в этом случае его путешествие будет напрасным, и, соответственно, вернулся к своим обязанностям официанта; а Достопочтенный Пирс занялся своим завтраком, ничем более не проявляя своего неудовольствия, кроме язвительных замечаний по адресу всех остальных по очереди, которые он время от времени вставлял в разговор.

Том подумал, что различает признаки начинающейся враждебности между хозяином и Сен-Клу, потому что Драйсдейл воинственно настораживался, стоило лишь тому заговорить, и не упускал случая сказать в ответ грубость. И он был недалёк от истины; дело в том, что весь первый триместр Драйсдейла тот жил за его счёт – пил его вино, курил его сигары, ездил в его двуколке и выигрывал его деньги. Всё это Драйсдейл, который был самым беззаботным и добродушным человеком в Оксфорде, вынес бы не моргнув глазом; но Сен-Клу добавлял ко всем этим маленьким одолжениям свою полупокровительственную, полупрезрительную манеру поведения, которую с успехом применял к некоторым другим джентльмен-коммонерам, считавшим это признаком аристократического воспитания, и что так оно и следует. Но Драйсдейл, который знакомство с Сен-Клу и в медный грош не ставил, мириться с этим не собирался.

Однако дальше небольшой перепалки дело не пошло. Посуду убрали со стола, оставив только кружки, и компания расположилась с сигарами в креслах. Джек вышел из своего угла и был вознаграждён кое-какими остатками из рук любящего хозяина, а затем свернулся на диване, на котором тот развалился.

- Ты что собираешься сегодня делать, Драйсдейл? – спросил один из гостей. – Я велел отправить выносную* на ту сторону реки и собираюсь прокатиться туда в двуколке и отобедать в Абингдоне**. Поедешь с нами?

* выносная - лошадь, припряжённая впереди коренника в упряжке цугом.

** Абингдон (Abingdon) – город в 13 км к югу от Оксфорда на правом берегу Темзы.

- А ещё кто поедет? – спросил Драйсдейл.

- Да вот только Сен-Клу и Фарли. Ещё полно места для четвёртого.

- Нет, спасибо. Ездить цугом на заднем сиденье неинтересно. К тому же я почти пообещал грести сегодня в лодке.

- В лодке! - закричал другой. – Ты же не хочешь сказать, что собрался заняться греблей?

- Ещё не знаю; пожалуй, займусь. Править упряжкой, фланировать по Хай-Стрит, целыми днями играть в карты и бильярд, - я сыт всем этим по горло, а наша лодка, по всей вероятности, будет первой на реке.

- Боже милостивый! Ты бы ещё учёбой занялся или пошёл на университетскую проповедь*, - вставил Сен-Клу.

* университетская проповедь (University Sermon) – читается дважды в триместр в университетской церкви Св. Марии (The University Church of St Mary the Virgin) Это официальная церковная служба, на которой присутствует вице-канцлер (глава университета) и прочие высшие должностные лица, которые церемониально входят в собор в полном облачении и садятся на свои похожие на троны места.

- И вообще, все эти лодочники, - продолжал Фарли, - видал ты когда-нибудь подобную шайку, Сен-Клу? Вечно они в этих фланелевых брюках и вязаных свитерах, а стригутся коротко, как профессиональные боксёры.

- Спорим на гинею, что ни у одного из них нет больше 200 фунтов годового дохода, - вставил Чентер, отец которого едва мог написать своё имя и сейчас сколачивал колоссальное состояние, поставляя скверные рельсы новым железнодорожным компаниям.

- Чёрт побери, да какое мне дело? -  перебил Драйсдейл. – Зато с ними намного интересней, чем с вами, вы ведь вообще не умеете делать ничего, что не стоит бешеных денег!

- Да мы ударились в экономию! – насмешливо улыбнулся Сен-Клу.

- Ну, я не вижу удовольствия в том, чтобы надрываться и натирать волдыри на руках ради того, чтобы эта маленькая скотина Миллер, рулевой, ещё и орал на тебя, - сказал Фарли.

- Да ты потом месяц не сможешь прямо сидеть на стуле, - сказал Чентер, - а капитан будет заставлять тебя обедать в час и каждый вечер в одиннадцать часов вытаскивать из комнат кого угодно, знаком он с ними или нет, чёрт бы побрал его наглость.

- Две сигары в день и полторы пинты жидкости, - сказал Фарли, засовывая  свою щучью физиономию в кружку, - представляю себе Драйсдейла на спортивной диете!

Тут вошёл ещё один гость в мантии бакалавра, и Драйсдейл тепло поздоровался с ним, назвав Сандерсом. Они с Сен-Клу обменялись самым холодным из всех возможных кивков, а двое остальных, подражая своему ментору, уставились на него сквозь сигарный дым, помолчали минуты две и, полушёпотом отпустив между собой несколько грубых замечаний, отправились играть на бильярде в пирамиду до ланча. Сандерс взял сигару, которую предложил ему Драйсдейл, и начал задавать ему вопросы об их общих знакомых дома и о том, что он делал на каникулах.

Они явно были старыми друзьями, хотя Тому показалось, что сначала Драйсдейл чувствовал себя несколько скованно, и это его удивило, потому что Сандерс ему сразу понравился. Однако пробило одиннадцать, и Тому нужно было идти на лекцию. Мы за ним туда не последуем, а останемся с Драйсдейлом и Сандерсом, которые очень приятно поболтали минут двадцать, пока не раздался стук в дверь. Стук повторился трижды, пока, наконец, Драйсдейл не закричал «Войдите!», передёрнув плечами и раздражённо лягнув ногой диванную подушку, как будто бы предстоящий визит его совсем не радовал.

Читатель! Случалось ли вам иметь друга на несколько лет старше вас, доброе мнение которого вы желали бы сохранить во что бы то ни стало? Человека teres atque rotundus*, который всё, за что ни возьмётся, умеет делать лучше, чем вы, начиная с переводов Платона и игры в теннис и заканчивая пением шуточных песен и метанием колец? И если да, то не получалось ли всегда так, что он оказывался в ваших комнатах или в вашем обществе именно тогда, когда происходило нечто такое, что выставляло напоказ ваши слабые места? Во всяком случае, Сандерс занимал это положение по отношению к нашему молодому другу Драйсдейлу, и этот последний, как ни было ему приятно общество Сандерса, предпочёл бы наслаждаться им в любое другое время, но только не в ничем не занятое утро в начале триместра, когда джентльмены торгового сословия, которые рассматривают студентов вообще и джентльмен-коммонеров в особенности в качестве своей законной добычи, имеют обыкновение толпой приходить с визитами.

* teres atque rotundus (лат.) - гладкий и круглый. Цитата из сатиры Горация "О мудрости" («Сатиры», II, 7, 85). Гораций так характеризует настоящего мудреца: «in se ipso totus: teres atque rotundus», т. е. «в себе самом находит удовлетворение: как шар круглый и гладкий».

Новоприбывший оказался высоким краснолицым человеком с наполовину раболепной, наполовину наглой манерой держаться и иностранным акцентом; одет он был в роскошный костюм с сюртуком с бархатными отворотами и вычурным плюшевым жилетом. Под мышкой у него был большой свёрток, который он тут же распаковал и положил на диван его содержимое: пару сюртуков, три или четыре жилета и брюки. Он поприветствовал Сандерса в высшей степени подобострастным поклоном, с беспокойством посмотрел на Джека, который открыл один глаз и, выглядывая между ногами хозяина, зарычал, а затем, повернувшись к Драйсдейлу, осведомился, не будет ли ему оказана честь присутствовать при примерке?

- Нет; я не хочу сейчас возиться с примеркой, - сказал Драйсдейл. – Оставьте их тут.

Мистеру Шлоссу очень хотелось бы, чтобы по своём возвращении в город через день-два он смог уверить своё начальство в том, что заказ мистера Драйсдейла выполнен к полному его удовлетворению. Кроме того, у него с собой несколько прекрасных новых образцов, которые он хотел бы предложить вниманию мистера Драйсдейла; и он без дальнейших разговоров начал разворачивать образцы ошеломляющих плюшей и прочих тканей.

Драйсдейл сначала бросил взгляд на образцы, а потом на Сандерса, который сидел, попыхивая своей сигарой, и смотрел на манипуляции Шлосса взглядом, весьма напоминающим взгляд Джека, когда к его хозяину приближался кто-нибудь, кого он не одобрял.

- Будь прокляты ваши образцы, Шлосс, - сказал Драйсдейл. – Говорю вам, одежды у меня уже больше, чем нужно.

- Широкую полоску, такую, как вот эта, сейчас очень берут на брюки в Лондоне, - продолжал Шлосс, раскладывая образцы на столе и не обращая внимания на отказ.

- К чёрту брюки, - ответил Драйсдейл, - вы, кажется, думаете, Шлосс, что у меня десять пар ног.

- Месье изволит шутить, - улыбнулся Шлосс, - но чтобы не отстать от моды, джентльменам требуется разнообразие.

- Сейчас я ничего заказывать не буду, это окончательно, - сказал Драйсдейл.

- Месье поступит так, как ему будет угодно, но просто невозможно, чтобы он не заказал себе плюшевых жилетов; эта материя только появилась, она производит сенсацию.

- Послушайте, Шлосс, вы уйдёте, если я закажу жилет?

- Месье очень добр, он видит, с каким хорошим вкусом подобраны эти новые расцветки.

- Да я и на петушиные бои такое не надену. Они же пёстрые, как мушка на лосося, - сказал Драйсдейл, ощупывая образец, который протягивал ему подобострастный Шлосс. – Хотя материя, вроде, хороша, - продолжал он, - я бы не прочь получить из неё пару жилетов вот такой расцветки, - и он швырнул Шлоссу тёмный жилет в клетку, который лежал рядом. – У вас есть эта материя такой расцветки?

- Ах, нет, - сказал Шлосс, подбирая жилет, - но она не замедлит появиться. Мы немедленно закажем, и её изготовят для месье в Париже.

- Да хоть у чёрта на куличках, если хотите, - сказал Драйсдейл, - а теперь убирайтесь!

- Позвольте вас спросить, мистер Шлосс, - вмешался Сандерс, - во сколько обойдётся заказ этой ткани?

- Ах, самые пустяки, фунтов двенадцать или четырнадцать, - Сандерс издал смешок и продолжал попыхивать своей сигарой.

- Боже милостивый! – воскликнул Драйсдейл, рывком садясь и потревожив при этом Джека, который потрусил по комнате обнюхивать ноги Шлосса, - вы что же, хотите сказать, Шлосс, что собираетесь шить мне жилеты по четырнадцать фунтов штука?

- Только с согласия месье. Ах! Большой пёс недружелюбен к незнакомцам; я зайду позднее, когда у месье будет больше свободного времени.

И Шлосс собрал свои образцы и поспешно удалился, провожаемый Джеком. Бросая полные бешенства взгляды на Сандерса, он выскользнул за дверь.

- Молодец, Джек, старина! – сказал Сандерс, поглаживая его, - ну и перепугался же этот тип. В это прекрасное утро ты сэкономил хозяину не меньше двадцати пяти фунтов. Полезная у тебя собачка, Драйсдейл.

- Чёрт бы побрал этого типа, - ответил Драйсдейл, - после него остаётся скверный привкус во рту.

И он подошёл к столу и отпил из кружки, а потом снова развалился на диване, а Джек вскочил туда же и свернулся у ног хозяина, не спуская с него одного приоткрытого глаза и время от времени повиливая кончиком своего заострённого хвоста.

Сандерс поднялся и начал рассматривать принесённые вещи. Сначала он взял в руки пару ярко-синих брюк в красную полоску. Драйсдейл наблюдал за ним с дивана.

- Послушай, Драйсдейл, ты же не хочешь сказать, что действительно заказывал  эти штуковины расцветки «гром и молния»?

- А Бог его знает, - отвечал Драйсдейл, - наверное, заказывал. Иногда я готов заказать себе хоть целый костюм из бабушкиного кринолина, лишь бы только этот проклятый Шлосс ушёл.

- Ты же не сможешь их носить; даже здесь, в Оксфорде, мальчишки будут бежать за тобой толпой. Почему ты не спустишь его с лестницы? – предложил Сандерс, выпуская из рук брюки и поворачиваясь к Драйсдейлу.

- Пару раз я был на грани этого. Ну, не знаю... я человек покладистый… кроме того, я не хочу рвать с этой скотиной окончательно – он шьёт лучшие брюки в Англии.

- А эти жилеты, - продолжал Сандерс, - ну-ка, посмотрим; три светлых шёлковых жилета – персиковый, цвета лани и цвета лаванды*. Ну, их ты, конечно, сможешь надеть только на свадьбу. В первый раз ты можешь жениться в персиковом или цвета лани, а потом, если тебе повезёт вскоре похоронить первую жену, можно жениться на №2 в лавандовом, - тут тебе и полутраур, и изысканная любезность. И всё же остаётся вопрос выбора между персиковым и цвета лани…

* цвет лани – желтовато-коричневый.

Цвет лаванды – бледно-лиловый.

Здесь его речь перебил новый стук в дверь, и вошёл рассыльный от модного табачника с Ориэл-лейн, которому было приказано доставлять Драйсдейлу его законную долю всего самого лучшего, что только есть по части сигар. Он поставил на стол  двухфунтовую коробку сигар по три гинеи за фунт и молча удалился.

Затем явился сапожник с новой парой высоких сапог с отворотами, которые Драйсдейл заказал в ноябре и на следующий же день забыл об этом. Этот мастер своего дела, мудро рассудив, что у его молодого клиента таких сапог хватит на весь охотничий сезон (он сам поставил ему три пары ещё в октябре), придержал эту пару, чтобы выставить её у себя в витрине, ведь каждый знает, что сапоги носятся гораздо лучше, если их некоторое время выдержать перед ноской. Теперь, однако, охотничий сезон заканчивался, и в витрине требовалось место для весеннего ассортимента, поэтому он благоразумно решил доставить их владельцу, накинув всего-навсего полсоверена в качестве процента за издержки с момента заказа. Также он любезно оставил на столе пару больших подходящих к ним позолоченных шпор.

Беда не приходит одна. Сандерс сидел и курил в многозначительном молчании, в то время как то и дело раздавался стук в дверь, и торговцы следовали один за другим. Каждый из них приносил какой-либо предмет, который был заказан, или который они думали, что был заказан, или который, по их мнению, должен был заказать несчастный Драйсдейл. Новые шляпы и галстуки, перчатки и булавки, неролиевый* бальзам и патентованное мыло для бритья, писчая бумага с модным узором и одеколон громоздились на всех столах. Затем последовали подряд два визита от владельцев платных конюшен, у каждого из которых было по несколько новых лошадей, годных ходить выносными в упряжке, и они сгорали от желания, чтобы мистер Драйсдейл попробовал их как можно скорее. Драйсдейл брюзжал и ворчал и желал про себя, чтобы все они или Сандерс оказались на дне морском; однако он утешал себя мыслью, что худшее уже позади, и больше не осталось ни одного удовлетворителя студенческих потребностей, который мог бы ещё заявиться.

* неролиевый – т.е. с эфирным маслом горького померанца (флёрдоранжевым маслом), известным как масло нероли по имени герцогини Флавии Орсини, принцессы Нероли (местность недалеко от Рима), которая ввела в моду духи этого запаха.

Но нет, через минуту в дверь тихонько постучали. Джек насторожил уши и завилял хвостом, Драйсдейл беспечно крикнул «Войдите!», дверь медленно приоткрылась дюймов на восемнадцать, и в комнате появилась голова с копной спутанных волос, из-под которой, поблёскивая, шарил по всем углам единственный глаз-буравчик. Второй глаз был закрыт; не то это было постоянным подмигиванием в знак неусыпной бдительности его владельца, не то он и вправду потерял его в одной из своих многочисленных стычек с людьми и прочими тварями, - этого, насколько мне известно, никому так и не удалось выяснить.

- Ах, мистер Драйсдейл, сэр! – начала голова и тут же быстро ретировалась за дверь, чтобы избежать столкновения со шпорой, которой (так как она оказалась ближайшим метательным снарядом) незамедлительно запустил в неё Драйсдейл. Когда шпора упала на пол, голова снова появилась в комнате, чтобы так же быстро исчезнуть опять, из уважения ко второй шпоре, охотничьим сапогам, щётке для волос с ручкой из слоновой кости и Еврипиду в переводе, которыми последовательно поприветствовали дальнейшие появления вышеупомянутой головы, а её ухмылка с каждым появлением делалась всё шире.

Тогда Драйсдейл, не имея больше в пределах досягаемости ни одного подходящего для швыряния предмета, громко расхохотался, причём к нему от всего сердца присоединились Сандерс и голова, и закричал:

- Входи, Джо, старый дурень! И перестань мельтешить туда-сюда своей старой уродливой рожей, будто чёртик из табакерки!

И вот голова вошла, а за ней вошло и тело и закрыло за собой дверь; и тело это было странное с виду, корявое, жилистое, сутулое, лет пятидесяти, одетое в старый фланелевый сюртук, вельветовые бриджи и гетры, - земное вместилище души Джо Магглза, собачника с улицы Сент-Олдейт.

- Как тебе, чёрт побери, удалось пробраться мимо привратника, Джо? – осведомился Драйсдейл. Надо сказать, что Джо запретили появляться на территории колледжа после того, как он притащил мешок крыс во второй внутренний двор, на дёрне которого проходило состязание по крысоубийству между терьерами двух джентльмен-коммонеров. Это незначительное событие могло бы пройти незамеченным, если бы не Драйсдейл, который купил у Джо дюжину убитых крыс и прибил их гвоздями к дверям четырёх наставников колледжа, по три штуки на каждую, после чего произошло разбирательство, и Джо был объявлен вне закона.

- С вашего позволения, мистер Драйсдейл, сэр, я тут увидел, что старший привратник пошёл в кладовую за завтраком, сэр… ну, я мигнул его помощнику (он мне приятель, сэр, помощник привратника) и бегом сюда наверх.

- Ну, если тебя поймают, посадят в кутузку! Так чего же ты хочешь?

- Видите ли, мистер Драйсдейл, сэр, - сказал Джо самым вкрадчивым своим тоном, - тут у напарника моего есть старый барсук, сэр, он раздобыл его на хейтропской псарне, так вот, сэр, Достопочтенный Вернхэм с улицы Нью-Инн-Холл, сэр, сегодня приходил к нам на двор с одним боксёром из Лондона, так вот, мистер Драйсдейл, он тоже собачник и с собой привёз трёх собак, а остановился он у Молочного Билла*. Вот он и говорит, мистер Драйсдейл, говорит он, что одна его собака затравит барсука три раза за то же самое время, за которое любая наша оксфордская собака затравит его два раза, и Достопочтенный Вернхэм говорит, что поставит на это пять фунтов, - тут Джо остановился, чтобы погладить Джека, который ластился к нему, как будто понимал каждое слово.

*Молочный Билл (Milky Bill) – прозвище ещё одного оксфордского собачника того времени. Из-за чего его прозвали Молочным, об этом история умалчивает.

- Ну, Джо, а дальше что? – спросил Драйсдейл.

- Так видите ли, мистер Драйсдейл, сэр, - продолжал Джо, лаская морду Джека, - мой напарник говорит, не родилась ещё та лондонская собака, которая может затравить барсука лучше вашего Джека; а мистер Драйсдейл, говорит он, не позволит, чтобы  два бедных парня потеряли своё честное имя из-за какого-то там типа из Лондона, и пять фунтов для него значат не больше, чем для Достопочтенного Вернхэма, - вот что говорит мой напарник.

- Так я должен одолжить тебе для этого Джека и поставить на него деньги?

- Вообще-то, мистер Драйсдейл, сэр, мой напарник так и говорил…

- Нахальства вам не занимать, и тебе, и твоему напарнику, - сказал Драйсдейл, - на вот, выпей и убирайся, я об этом подумаю.

Драйсдейл был теперь настроен вызывающе и решил дать Сандерсу понять, что его присутствие не сможет удержать его ни от какого безрассудства, раз уж оно пришло ему в голову.

Джо выпил предложенное угощение, и тут как раз с лекций пришли несколько студентов и отвлекли внимание Драйсдейла от Джека, который потихоньку вышел из комнаты следом за Джо, когда этот достойный человек отправился восвояси. Драйсдейл только засмеялся, когда обнаружил это, и в тот же день после обеда отправился на двор к Джо, чтобы посмотреть матч между лондонской собакой и своим любимцем.

«Каким же образом можно удержать юнцов с неограниченным кредитом, кучей наличных и фешенебельными вкусами от того, чтобы они не делали здесь из себя дураков и подлецов?» - думал Сандерс, шагая к своему колледжу. Кроме него, этот вопрос занимал и другие умы, и, пожалуй, до его решения всё ещё далеко.

Предыдущая

Следующая